Дата публикации: 09.09.2022
0
92
Смогли бы вооружённые силы США одержать победу в войне, подобной войне на Украине, если бы они реализовали своё представление относительно многодоменных операций? Армия направила группу экспертов в Европу для того, чтобы получить уроки, причём, до обретения этого, приостановила процесс кодификации своей будущей концепции ведения боевых действий в доктрину. Это важно, потому что, как только концепция многодоменных операций станет доктриной, она станет официальным руководством для того, как армия будет сражаться в будущем. До сих пор концепция многодоменных операций была заявлением о том, как, по мнению армии, ей необходимо воевать. Концепции становятся доктриной после того, как они проходят через систему оценок, учений, военных игр и анализа через призму соответствующего боевого опыта. Эта концепция прошла через все калитки, кроме последней. Война на Украине представляет собой важный пример из реальной жизни, с помощью которого можно протестировать многодоменные операции, особенно с учётом того, что в ней участвует Россия - одна из двух «великих держав», которую американским военным поручено определять своей целью.
Как я уже писал ранее на этих страницах, в последний раз подобный анализ был возможен во время арабо-израильской войны 1973 года. Советский Союз не принимал непосредственного участия, но арабские вооружённые силы использовали советскую технику и доктрину. Это было достаточно близко, чтобы вызвать кризис в вооружённых силах США, поскольку арабские силы почти разгромили высоко ценимых израильских военных. Следовательно, война послужила тревожным сигналом, особенно для армии и военно-воздушных сил США, что они должны были измениться, если они собирались успешно конкурировать с реальной советской армией.
Несмотря на некоторые другие утверждения, наиболее важной областью в российско-украинской войне является территория. И я подозреваю, что по мере развёртывания этой войны армейские исследователи обнаружат, что эти разновидности операций и возможностей, предусмотренные в многодоменной концепции, скорее всего, не будут иметь значения для сдерживания, причём, если сдерживание провалится, нанести поражение агрессивной России. Наконец, я предложу несколько вопросов для армии, которые могут помочь сформулировать её оценку войны, чтобы убедиться, что она анализирует, а не проверяет актуальность многодоменных операций.
Домены на Украине находятся в основном на…?
Независимо от того сработают или нет многодоменные операции на Украине, как это объявлено, это имеет решающее значение, как для объединённых сил США, так и для армии. Будут ли вооружённые силы смотреть на войну, на проблему бросившую вызов их собственным концепциям ведения боевых действий, или они будут отбирать самые лучшие идеи, дабы обосновать то, что они делают?
Российско-украинская война показывает, что война по-прежнему остаётся жестоким, изматывающим делом, которое не поддаётся никаким решениям и грандиозным концепциям. География и расстояние продолжают навязывать свою тиранию, а грязь продолжает высасывать движущую силу из армий. Более того, тупые оливково-серые артиллерийские снаряды, а не высокоточные серебряные пули, остаются величайшими убийцами на поле боя и могут решить исход войны. А Закон Мерфи, и трения неизбежно проникают в хорошо отлаженные планы обоих участников событий.
Война даёт представление о конфликтах между одноранговыми противниками, которые расходятся со многими представлениями Министерства обороны о том, как операции в воздухе, на море, на суше, в космосе и киберпространстве способствуют военной деятельности. Помимо того, что это важные оперативные вопросы, относительная важность конкретной области имеет значительные ведомственные последствия. Каждый домен ассоциируется со службой или главным командованием, каждый из которых имеет свою собственную победоносную теорию, сосредоточенную на значении его предметной области. Короче говоря, большая релевантность домена означает более высокие бюджеты.
Начнём с того, что ни одна из сторон не смогла установить общее превосходство в воздухе, не говоря уже о господстве. Более того, Россия и Украина несут значительные потери самолётов и вертолётов. Как и во многом другом, связанном с этой войной, точка зрения Запада формируется умелыми украинскими информационными операциями в сочетании с их очень квалифицированной оперативной безопасностью. Мы просто не знаем реальных потерь самолётов ни с одной из сторон, кроме их самоотчётов, которые, вероятно, предвзяты в сторону представления потерь другой стороны как более высоких, чем они могут быть. Также не ясно, что является причиной потерь, будь то «Стингеры», высококлассные средства ПВО или бой «воздух-воздух». Тем не менее, очевидно, что ни одна из сторон не правит небесами. Учитывая центральное место господства в воздухе в доктрине США, эти детали невероятно важны. Простого утверждения о том, что в конфликте военно-воздушные силы будут иметь господство в воздухе, уже недостаточно, потому что его отсутствие влияет на все аспекты совместных операций США.
Контроль над морем также до сих пор не был ключевым фактором, определяющим курс вооружённых сил в войне, хотя российская блокада наносит ущерб украинской экономике и мировым поставкам продовольствия. Действительно, операции на море зашли в некоторый тупик. Российские военно-морские силы ужесточают блокаду украинского побережья и Одессы, последнего крупного порта, находящегося под украинским контролем. Хотя украинские силы потопили несколько российских кораблей, это вынудило российские военно-морские силы действовать далеко от берега, но не прекращать действия.
Киберпространство не было доминирующим компонентом войны. Любые подробности окутаны тайной, но нет никаких сообщений о стратегических катастрофах или каких-либо свидетельств центральной роли киберпространства в этой войне, как предсказывали сторонники. На тактическом и оперативном уровнях оказались полезными более традиционные операции радиоэлектронной борьбы, такие как постановка помех, определение местоположения противников и прослушивание их незащищённых коммуникаций. Были обнаружены и атакованы наиболее важные цели - вышестоящий кадровый состав и командование. Тем не менее, киберпространство не стало абсолютным переломным моментом игры, как многие предсказывали, учитывая предполагаемое доминирование России в этой области.
Наконец, космос внёс важный вклад, особенно в предоставление изображений над головой для разведки. Кроме того, коммерческие спутники оказались особенно полезными. Что, как и прогнозировалось, означает, что этот важный ресурс, вероятно, будет широкодоступен всем комбатантам, даже если у них нет собственных космических возможностей. Средства космического базирования в сочетании с распространением беспилотных летательных аппаратов делают поле боя прозрачным. Это требует тщательного изучения векового принципа внезапности. Тем не менее, космос, в конце концов, также не оказался следующим рубежом - по крайней мере, пока.
Это оставляет домен суши. Таким образом, несмотря на скептиков, предостережение Т.Р. Ференбаха для Русско-украинской войны сегодня оказывается столь же верным, как и во время Корейской войны:
…вы можете летать над землёй вечно; вы можете разбомбить её, распылить, раздробить и стереть с неё жизнь, но если вы хотите защитить её, защитить и сохранить для цивилизации, вы должны делать это на земле, как это делали римские легионы, бросая своих молодых людей в грязь.
Вопрос, стоящий перед объединёнными силами США, особенно перед их армией, когда они анализируют продолжающуюся войну на Украине, заключается в том, как наилучшим образом сдерживать противников в будущем, а, если их невозможно сдержать, как их победить в конфликте. Опять же, эта война показывает, что войны будут решаться на суше. Другие домены, несомненно, будут в игре и повлияют на способность противника продолжать войну. Тем не менее, конечная игра будет заключаться в капитуляции или уничтожении сухопутных сил противника, а также, при необходимости, разгроме любых непокорных партизан или повстанцев в их территориальных районах операций.
Подвергайте сомнению многодоменные операции, вместо того, чтобы рассуждать задом наперёд
Я считаю, что война на Украине даёт такую же возможность для самоанализа нашей армии, как и арабо-израильская война 1973 года. Отправка группы по оценке в Европу - разумное решение, если в её указаниях будет серьёзная критическая оценка войны, а также поиск недостатков в представлении сухопутных войск многодоменных операций. Будет менее полезно, если принятый подход будет заключаться в попытке просто подтвердить концепции, которые армия предпочитала в течение последних нескольких лет. Однако есть первые признаки того, что самоутверждение уже начинает проявляться, о чём сообщается в недавней статье в журнале «Breaking Defense»: «Армейское руководство заявило, что его масштабные усилия по модернизации, которые предшествовали российскому вторжению и варьируются от вертолётов до защищённых коммуникаций, были подтверждены в этом конфликте».
Поэтому чрезвычайно важно смотреть на войну через призму поиска вопросов и оспаривания предположений, а не стремления проверить заранее определённые результаты. С этой целью я дам оценку того, как, по моему мнению, многодоменные операции были бы выполнены в нынешней войне.
Наступательные операции
Развивающаяся концепция многодоменных операций армии, как это было в прошлом традиционно, доктрина армии США сосредоточена на наступлении. Это происходит из-за глубокой культурной убеждённости армии — и других служб, если уж на то пошло, — что только наступательные операции выигрывают войны.
Немного из истории армии буде полезно для понимания того, насколько глубоко дух наступления укоренился в ДНК армии. В Уставе полевой службы от 1923 года, когда служба пыталась окончательно перейти от того, что было пограничной полицией, к современной армии, победа была кристально ясной: «Конечной целью всех военных операций является уничтожение вооружённых сил противника в бою. … Решающие результаты достигаются только в наступлении».
Эти слова почти дословно повторяются в отчёте «2001 FM 3-0, Операция», с помощью которого армия проводила операцию «Иракская свобода»: «Наступление является решающей формой войны. Наступательные операции направлены на уничтожение или разгром врага. Их цель - навязать врагу волю США и добиться решительной победы».
Многодоменные операции в условиях конфликта имеют аналогичную ориентацию по отношению к наступательным операциям, с тремя ключевыми компонентами, которые явно носят наступательный характер: проникновение, дезинтеграция и эксплуатация. Ключевым допущением при подготовке к наступательным операциям является наличие достаточных сил на театре военных действий, перед началом войны для того, чтобы достаточно замедлить противника до прибытия основных сил. В концепции в значительной степени отсутствует то, как это происходит.
В заключении, по большому счёту, многодоменные операции находятся в конкурентной борьбе совместно с другими службами то, как командующий объединёнными силами будет вести войну. На данный момент все службы идут разными путями в разработке своих концепций ведения боевых действий, но за усилиями службы стоит совместная концепция ведения боевых действий. В операциях «Буря в пустыне» и «Иракская свобода» каждая служба придерживалась своей доктрины в своём оперативном пространстве. С иракцами не было никаких проблем. Против России или Китая единство усилий и распределение ресурсов, конечно, может иметь решающее значение.
Какова миссия армии в Европе?
Это основной вопрос. Я считаю, что миссия армии в НАТО состоит в том, чтобы сдерживать агрессию, а не побеждать агрессию. Это требует стратегии отрицания, которая направлена на сдерживание агрессии противника, «делая её неосуществимой или маловероятной для успеха, тем самым лишая потенциального агрессора уверенности в достижении своих целей». Силы противодействия сосредоточены главным образом на оборонительных, а не наступательных операциях.
Кроме того, концепция многодоменных операций, ориентированных на наступление, имеет и другие последствия. Концепция многодоменных операций описывает, как армия хочет воевать; Украина показывает, что это может не иметь отношения к тому, как ей придётся воевать в Европе, если такой день наступит. Если перенести поле битвы с Украины на российское вторжение в страны Балтии, сценарий, наиболее часто используемый в анализе европейских конфликтов, то концепция сталкивается с несколькими проблемами.
Во-первых, силы, обученные, организованные и оснащённые главным образом для проведения наступательных многодоменных операций, по определению будут менее подготовлены к обороне.
Во-вторых, архитектура поля боя многодоменных операций, особенно стратегический компонент ведения огня, предполагает политическую готовность переступить порог, нанося удары по целям в глубине территории противника. Против врага, вооружённого ядерным оружием, политические ограничения, обусловленные понятным желанием избежать эскалации, могут сделать эту ключевую часть многодоменных операций непригодной для использования. Следует напомнить, что от латвийской границы до Москвы всего 600 километров. Кроме того, учитывая политические реалии, дорогая армейская гиперзвуковая ракета с дальностью полёта более 2500 километров может оказаться непригодной для использования.
В-третьих, присутствие передовых сил НАТО на восточном фланге НАТО, призвано отразить российскую агрессию, означает, что они способны сорвать нападение, если сдерживание потерпит неудачу. Любые наступательные операции должны ограничиваться восстановлением нарушенной территории. Чтобы сделать больше, чем это - вступление в фазу эксплуатации многодоменных операций, целью которых является «использование результирующей свободы манёвра для достижения стратегических целей [победа]», может привести к расширению войны, в зависимости от того, как русские интерпретируют «победу» и наши стратегические цели. В любом случае, русские могли бы предположить, что они на крючке. Это, согласно их доктрине, является одним из условий, при которых ядерное оружие становится оперативным вариантом. Путин уточнил это в указе 2020 года, дав понять, что Россия: «сохраняет за собой право применять ядерное оружие малой мощности случай агрессии против Российской Федерации с применением обычных вооружений, когда само существование государства поставлено под угрозу». Я полагаю, что если бы Россия применила или пригрозила применить ядерное оружие малой мощности против сил США, которые, как считается, вторгаются в Россию — на российскую землю, — мы бы дважды подумали, прежде чем ответить ядерным оружием, не говоря уже о продолжении операций.
Действительно ли это армия США
Учитывая реалии того, что мы наблюдаем на Украине, и сущности грядущего сдерживания в Европе, концепции армии и их вспомогательные возможности должны быть сосредоточены на предотвращении успешного вторжения России. Такая концепция привела бы к стратегии модернизации, ориентированной, по крайней мере, частично, на создание возможностей для глубокоэшелонированной обороны и недопущения быстрой победы России. Это было бы больше похоже на Активную оборону 2.0, а не на воздушную битву 2.0.
В армии это граничит с ересью. Активная оборона была в значительной степени отвергнута армией в 1970-х годах, потому что это была оборонительная доктрина. Воздушная битва гораздо больше соответствовала армейской культуре. Очевидно, что в армии, как и среди других служб, есть противники доктрины ориентированной на оборону.
Есть несколько областей, которые армия должна стремиться рассматривать исходя из войны на Украине.
-
Оценить, каких украинских сил хватило бы, чтобы достичь достаточного соотношения сил с российскими действиями для сдерживания вторжения. Хотя это не обязательно даст ответ на вопрос, что необходимо для предотвращения нападения России на восточные государства-члены НАТО, учитывая потенциальную защиту, предлагаемую членством в НАТО, это даст первоначальную чистую оценку необходимых сил сдерживания для предотвращения агрессии.
-
Проанализировать, какие возможности потребовались бы силам сдерживания, если бы их основной задачей была оборона, а не наступление.
-
Определить, какие российские и украинские возможности были важны в этой войне, и как конкретно армия будет обеспечивать себя подобными возможностями, а также подходы к противодействию этим возможностям. В первую очередь это беспилотные летательные аппараты, средства противовоздушной обороны, живучесть боевых машин (танков) и огонь с закрытых позиций.
-
Осознать потенциально возможную реакцию России на оперативные и стратегические атаки российской территории.
-
Оценить уязвимость ключевых армейских систем, учитывая потери России и Украины в этой войне для того, чтобы определить как технические, так и тактические подходы для смягчения последствий.
-
Рассмотреть возможности промышленной базы США справиться с расходами на боеприпасы и материальные потери, если война с Россией затянется.
-
Проанализировать медицинскую систему НАТО на театре военных действий, для понимания её возможной недостаточности, если потери приблизятся к потерям обоих участников событий на Украине. Я руководил исследовательской работой RAND перед операцией «Иракская свобода» в этой области, и результаты были отрезвляющими.
Это всего лишь краткий список, который должен дать Армии возможность понять последствия войны на Украине для многодоменных операций.
Я бы также предостерёг от того, чтобы не видеть того, что нам необходимо видеть. До сих пор в большей части анализа войны содержатся обвинения русских в плохой подготовке солдат и неэффективных лидерах в их несостоятельности. Как я недавно писал в «Войне на скалах», армия и другие службы, уверен, они не разделяют эту проблему. С учётом, того что русские обладают аналогичными, а в некоторых случаях лучшими возможностями, чем армия США, а также имеют аналогичную оперативную доктрину, подобная оценка может привести к ложному выводу о том, что Армия США с многодоменными операциями и заложенными новыми возможностями, которые она разрабатывает, одержит верх благодаря качественному преимуществу, предоставляемому полностью добровольческими вооружёнными силами США. Впрочем, слишком преждевременно, чтобы добиться этого, не говоря уже о каких-либо других решениях.
Очевидно, что армия не решает напрямую, как строевой командир будет использовать предоставляемые ею силы. Тем не менее, силы, которые она предоставляет, будут хорошо обучены и профессионально руководимы. Опять же, это ключевой элемент военной компетентности США, который, по их мнению, коренным образом отличает их от русских. Силы, которые будут подготовлены к выполнению многодоменных операций, будут менее подготовлены к предложениям, а тем более выполнять другие варианты от командира воюющей стороны или его гражданских властителей. Следовательно, вполне возможно, что профессионализм армии может сделать её менее подготовленной к войне, в которой она может оказаться с Россией или Китаем. Это важно для всех военных служб США, как отмечает Майкл Кофман: «Неправильные идеи уведут усилия США от попыток встать на правильную сторону кривой затрат в войне на истощение, которая, вероятно, определит следующую войну великих держав, нравится это разработчикам оборонного планирования или нет».
На данном этапе Армия должна стремиться к пониманию того, какие вопросы ей необходимо задавать. Вывод о кадровом дефиците как основной причине российских трудностей является показательным примером. Что, если вместо халтурного вторжения из-за профессиональной некомпетентности, русские осознали, что их попытка быстрого государственного переворота в Киеве не сработает, и намеренно изменили свою стратегию? Измотает ли их нынешний подход к изнурительной войне на истощение, украинские силы?
Характер войны на Украине изменился, что наводит на мысль о последнем вопросе первого порядка для армии: готовы ли концепция многодоменных операций и полностью добровольческие силы к затяжной войне на истощение? Предостережение Конрада Крейна на этих страницах о способности американских вооружённых сил противостоять такой войне важно для армии, если она собирается одержать победы в войнах, в которых ей, возможно, придётся сражаться, а не в тех, в которых она хотела бы сражаться.
На карту поставлено очень многое, не только для армии, но и в более широком смысле для Соединённых Штатов и их союзников. Учитывая центральную роль сухопутных войск в осуществимом сдерживании и обороне, армия должна сделать правильно, с помощью многодоменных операций.
То, как нынешняя армейская группа подходит к своей задаче, будет иметь основополагающее значение для того, что она узнает. Будет ли она стремиться найти недостатки в многодоменных операциях и бросить вызов своими критическими предположениями? Или она будет искать доказательства для подтверждения многодоменных операций и связанных с ними материальных средств и организационных инициатив, которые оправдывают многодоменные операции? Откровенно говоря, уполномочена ли группа, сказать армии, что после многих лет усилий её концепция ведения боевых действий в будущем не обеспечила бы теорию победы, которую она рекламирует, как противостоящую российским войскам на Украине?
Дэвид Джонсон - полковник армии в отставке. Он является главным научным сотрудником некоммерческой, беспартийной корпорации RAND и адъюнкт-научным сотрудником Института современной войны в Вест-Пойнте. Он является автором книг «Быстрые танки и тяжёлые бомбардировщики: инновации в армии США, 1917-1945», В 2012-2014 годах он основал Группу стратегических исследований армии генерала Раймонда Т. Одиерно и руководил старшим персоналом.
Фото: Национальная гвардия армии США, фото сержанта Тара Фахардо Артеага
Источник: https://warontherocks.com/
В. Вандерер
Публикации, размещаемые на сайте, отражают личную точку зрения авторов.
dostoinstvo2017.ru