Дата публикации: 12.05.2021
0
401
Обработка от Александра Воронина | Fitzroy Magazine
Или не все интервенционисты одинаково либеральны
Государственная политика — это исследование несовершенства. Она включает в себя несовершенных людей с несовершенной информацией, стоящих перед глубоко несовершенным выбором, поэтому неудивительно, что они показывают несовершенные результаты
Джейк Салливан
Апрельские внешнеполитические пируэты нынешней администрации Белого Дома обнажили разногласия внутри либерального истеблишмента, который получил в 2020 году практически всю полноту власти и последовательно движется к тому, чтобы сохранить эту власть на десятилетия.
Согласованность действий политиков-демократов, их партийная дисциплина и удивительная слаженность с мейнстримной прессой долго создавали впечатление монолитности коалиции триумфаторов 2020-го. Но как только в воздухе запахло первым серьёзным внешнеполитическим кризисом, по фасаду этого монолита побежали отчётливо заметные трещины. Специально подготовленная речь Байдена, призванная прекратить всякие споры о политике на российском направлении хотя бы до предполагаемого саммита в верхах, своей цели в полной мере не достигла. Раздрай в либеральном лагере виден невооружённым взглядом. На него раз за разом указывает даже сервильная мейнстримная пресса.
Вопреки расхожему заблуждению, камнем преткновения снова, как много раз в истории, стала не внутренняя, а внешняя политика. Спора о её стратегии пока нет, но тактические разногласия позволяют довольно точно указать на наличие противостоящих друг другу группировок. Их в нынешней администрации, как минимум, четыре.
Ястребы из Аспена
Вплоть до разрушения Югославии Демократическая партия США с успехом создавала себе имидж антивоенной партии. Но не всех демократов это устраивало. Часть либерального истеблишмента не только восприняла неоконсервативные установки (агрессивное распространение демократии, обязанность вмешиваться во внутренние дела других стран для защиты прав и т.п.), но и желала словами и делами громко заявить об этом.
В конце 1990-х и 2000-х подобные идеи имели хождение в основном среди молодых профессионалов, уже успевших поработать в федеральных ведомствах, но ещё не достигших больших вершин. Несколько из таких энергичных специалистов после проигрыша Альберта Гора на выборах 2000 года были приняты в Аспенскую стратегическую группу, богатый вашингтонский мозговой центр, учреждённый в 1980-х. Центр был двухпартийным, здесь дискутировали представители разных политических школ. Особой популярностью пользовались длительные выездные форумы в горнолыжном курортном городе Аспен в штате Колорадо. Представительство здесь было самого высокого уровня. Многие сессии были закрытыми. Молодёжи вход был туда заказан, и она устраивала собственные импровизированные дискуссии на свежем воздухе. Постепенно у нового поколения политиков вошла в привычку рыбалка на местных ручьях, где в изобилии водилась форель. Эту группу так и назвали — “Ловцы форели”.
Американский политический историк Джеймс Манн писал[1], что “Ловцы” были одной из самых активных внешнеполитических групп того времени. Он отмечал: “Им не терпелось показать, что демократы — не свора пацифистов, что они понимают, что такое национальная безопасность и готовы использовать военную силу, если это требуется”. Но Манн, будучи большим поклонником Барака Обамы и его администрации, несомненно, смягчал характеристики тех людей, что вошли в команду 44-го президента США. “Ловцы форели” были и до сих пор остаются самым “ястребиным” крылом Демпартии.
В то время как мы не можем быть уверены, как именно улучшить мир, представления, основанные на высокомерии, являют собой наиболее серьёзную опасность.
Джозеф Най
Среди “ловцов” особенно выделялись (и сделали хорошую карьеру позже) Энтони Блинкен, Том Донилон и Курт Кэмпбелл. Из них лишь Донилон не вошёл (возможно, только временно) в администрацию Джо Байдена. Он был в шорт-листе кандидатов на пост директора ЦРУ, но уступил Уильяму Бёрнсу. А вот Блинкен и Кэмпбелл заняли самые высокие посты. Первый стал госсекретарём, а второй — координатором азиатской политики при совете по нацбезопасности, так называемым “азиатским царём” Байдена.
Курт Кэмпбелл был главным автором так называемого “тихоокеанского разворота” Обамы, политического курса на сдерживание Китая за счёт высвобождения ресурсов, задействованных на Ближнем Востоке. Поскольку об истинных целях “разворота” администрация Обамы предпочитала помалкивать — сначала из-за нежелания раньше времени ссориться с Пекином, затем из-за провала самой политики — Кэмпбелл опубликовал свои идеи лишь в 2016-м, когда свет увидела его одноимённая книга[2]. Но работа над стратегией противостояния Поднебесной началась ещё в начале 2009-го. Так что можно сказать, что нынешняя холодная полувойна с Китаем носит имя Курта Кэмпбелла.
Другой “ловец форели”, Тони Блинкен, попав в администрацию Обамы, сначала занимался ближневосточной политикой в составе Совета национальной безопасности. Он поддержал госсекретаря Клинтон в её желании поучаствовать в агрессии против Ливии и был одним из тех, кто разрабатывал “новую сирийскую стратегию” по свержению Башара Асада. Воплотить её в жизнь помешала катастрофа в ливийском Бенгази. Блинкен был переведён в госдепартамент и развил бурную деятельность на российском направлении. Ещё в 2013-м он выступал за введение санкций против Москвы за то, что она не выдала Америке Сноудена. Он также возражал против сделки Лавров-Керри по уничтожению сирийского химоружия. В январе 2014-го он требовал бойкота Олимпиады в Сочи под предлогом дискриминации геев в Чечне. Ну а когда вопрос “Чей Крым?” был решён, Блинкен стал одним из главных разработчиков системы санкционного давления на Россию.
Сегодня Энтони Блинкен отстранён от принятия тактических решений на китайском и российском направлениях. Курт Кэмпбелл держится “ниже радаров”. Но это не значит, что ястребы из Аспена растеряли своё влияние. Это по-прежнему сплочённая группа политических бойцов, все ещё не достигших своей главной цели — показать истинно демократическую “грубую силу”[3].
Том Донилон,
Энтони Блинкен и
Курт Кэмпбелл
“Мягкие” клинтониты
С тех пор, как Хиллари Клинтон проиграла выборы 2016 году, и новая либеральная коалиция была собрана без видимого её участия, в международном экспертном сообществе стало принято принижать роль, как самого семейства Клинтонов, так и всех тех, кто связал с ним свою карьеру в Вашингтоне. На мой взгляд, тут сказывается чрезмерное увлечение семейно-родовой тематикой в изучении мировой политики.
Само увлечение вполне объяснимо. В 1990-е любое упоминание клановости, семейных связей, династийности и т.п. неизменно маркировалось как параноидальная конспирология. Западный политикум описывался через сменяемость, борьбу элит за электоральные симпатии масс, постоянный отбор наиболее эффективных лидеров, честную политическую конкуренцию и проч. Когда “запрет” на тему кланов был снят, многие эксперты ударились в противоположную крайность. Они не только стремились объяснить всю политику (в том числе, американскую) борьбой кланов, но и описывали сами кланы исключительно как связанные родственными узами.
Но, конечно, кланы — гораздо более сложные образования. Один из наиболее ярких примеров — клан Кеннеди. Да, для вхождения в него, как правило, нужно быть католиком ирландского происхождения, но вовсе не обязательно быть родней JFK и RFK[4]. Зато обязательно быть либералом и почитать нынешних лидеров неформального объединения. А лидерами после смерти сенатора Эдварда Кеннеди стали Джо Байден и Джон Керри. Благодаря коррупционным бизнес-проектам группы “золотой молодёжи” во главе c Хантером Байденом и приёмным сыном Керри Кристофером Хайнцем членом клана стал также и сын спикера Палаты Представителей Джон Пелоси младший, хотя ранее калифорнийцев “Кеннеди” не жаловали.
Клан Клинтонов — ещё более аморфное образование. Родственники Хиллари — по линии семейства Родэм — в политике не преуспели. В семье, где воспитывался Билл, сложилась настолько запутанная и драматичная ситуация, что о ней впору было снимать сериал для домохозяек. Достаточно сказать, что Билл получил фамилию своего отчима лишь в 15 лет. Так что первая пара строила свой клан с нуля и отнюдь не на семейном фундаменте. Главным требованием к неофитам была бескомпромиссная лояльность Биллу и Хиллари. И этот принцип себя оправдал. Люди, приближённые к Клинтонам, хранят им верность до сих пор. И этот клан до сих пор влиятелен.
22-я поправка, вероятно, должна быть изменена, так, чтобы мы говорили о двух сроках подряд вместо двух сроков на всю жизнь.
Билл Клинтон, май 2003 года
Достаточно сказать, что его воспитанник стал советником по национальной безопасности 46-го президента США. Зовут этого человека Джейк Салливан. Ещё в Йельском университете он сумел сблизиться с профессором Строубом Тэлботтом, который занимал высокие посты в Институте Брукингса, мозговом центре, который в 1990-х стал основным поставщиком идеологии для Клинтонов. Тэлботт сначала пристроил Салливана в аппарат сенатора Эми Клобашар, а затем представил его первому семейству. Джейк Салливан работал в штате Хиллари на праймериз 2008 года, затем был активным членом команды переговорщиков между Обамой и Клинтон, результатом работы которой стала сделка, по которой Обама получал карт-бланш от партии, а Хиллари становилась госсекретарём США. Салливан же занял пост главы аппарата госдепартамента. В 2013-м после ухода Клинтон он также засобирался на вольные хлеба, но его попросили задержаться, чтобы завершить работу над иранской ядерной сделкой. Джейк покинул госдепартамент осенью 2014-го, а в 2015-м уже работал в предвыборном штабе Хиллари.
Салливан, как и его коллега по иранской проблематике Уильям Бёрнс[5] (примкнувший к Клинтонам, уже, будучи опытным функционером), всегда характеризовались как сторонники прагматичного и умеренного курса. Не то чтобы они не были интервенционистами или не стремились подчинить весь мир либеральному мировому порядку[6], но добиваться поставленных целей они предпочитают дипломатическими методами и мягким давлением. Острых ситуаций в мировой политике они стараются избегать.
“Деэскалация” — пожалуй, этот термин характеризует эту группу клинтоновских лоялистов лучше всего[7]. И то, что именно это слово прозвучало из уст президента Байдена во время его специальной речи, посвящённой российскому вектору внешней политики Вашингтона, говорит о том, что в настоящий момент “мягкие клинтониты” находятся на пике своего влияния в новой администрации. Что, конечно, не гарантирует им контроля над внешнеполитическим курсом Белого Дома в будущем.
Хиллари и
Билл Клинтон
1 2
Источник: https://fitzroymag.com/
Публикации, размещаемые на сайте, отражают личную точку зрения авторов.
dostoinstvo2017.ru
