Дата публикации: 08.11.2023
0
60
Размышляя о полномасштабном вторжении России в Украину за прошедший год, некоторые эксперты пришли к чёткому выводу: политика сдерживание провалилось.
Безоговорочно верно, что Соединённым Штатам не удалось удержать президента Владимира Путина от вторжения в Украину, несмотря на явные угрозы «быстрого, жёсткого и дружного ответа» в виде санкций и «переброски каналов снабжения» оборонительного снаряжения украинским военным в преддверии вторжения. Но этот провал сопровождался достойным похвалы достижением в области политики сдерживания: предотвращением более масштабной войны. Фокусирование только на первом за счёт второго запутывает обсуждение политики сдерживания и рискует извлечь неправильные уроки для политиков, стремящихся сдержать будущую агрессию.
Рассмотрим недавний комментарий Нади Шадлоу в «The Wall Street Journal», в котором утверждается: «Белый дом постоянно транслирует то, чего он делать не будет, устраняя важнейший компонент сдерживания: способность усиливать риск за счёт неопределённости». Правда, это ослабило сдерживание относительно вторжения в Украину - но это произошло в контексте поддержания стратегической стабильности, а также обеспечения гарантий (которая должна сочетаться с политикой сдерживания), что более масштабная война не в интересах Путина.
Обсуждения последнего времени о «провале сдерживания» слишком часто использовались в качестве доводов в пользу более жёсткой внешней политики США, включая усиление военного присутствия США на европейском континенте и «даже более убедительное проявление [воли к сдерживанию конфликта] на поле боя». Игнорируя успех политики сдерживания, а именно сдерживание более масштабной войны в Европе, эти обсуждения не учитывают значительных компромиссов с высокими ставками, которые были бы связаны со многими резкими, даже агрессивными политическими рекомендациями, которые были выдвинуты в ходе нынешнего диалога о «провале политики сдерживания».
История как инструкция
Понятно, что трудно рассматривать вторжение в Украину как какую-либо форму успеха. Но чтобы оценить, насколько всё могло быть хуже, вспомните нападение на Перл-Харбор.
Когда лидеры решают, начинать ли войну, они также сталкиваются с вопросом о том, какого типа война и с кем. Лидеры японской империи, которые решили, что мир является неприемлемым вариантом, предпочли начать более масштабную войну напрямую с Соединёнными Штатами и их союзниками, вместо того чтобы пытаться продолжать свою войну в пределах Юго-Восточной Азии. Напротив, Путин до сих пор предпочитал ограничивать свою войну на украинской территории обычными средствами. Осознавая, что его удерживало от применения других, более жёстких вариантов, мы можем лучше оценить нюансы сдерживания, позволяющие добиться дальнейшего успеха на стратегическом и глобальном уровнях даже при неудачах на обычном и местном уровнях.
В преддверии 7 декабря 1941 года японские лидеры столкнулись с дилеммой. На фоне войны Японии в Китае и её подготовкой к более масштабной войне после подписания с Германией и Италией Трёхстороннего акта японские военные столкнулись с нехваткой природных ресурсов, которая угрожала превратить их империю в «пустой призрак». Ситуация усугубилась из-за эмбарго США на экспорт в Японию. Чтобы спасти империю, правители Японии решили, что они должны «обезопасить сырье Южных морей» путём нападения на голландскую Ост-Индию и британскую Малайю. Хотя, это грозило конфликтом с Соединёнными Штатами.
Согласно уравнению, предложенному политологом Брюсом Рассеттом, японские правители были вынуждены учитывать несколько факторов:
-
пользу войны в результате нападения на голландскую Ост-Индию и Британскую Малайю;
-
польза нападения, не приводящего к войне, взвешенная с учётом вероятности отсутствия значимого сопротивления;
-
и в первую очередь польза отказа от нападения.
Если бы в сумме пользы войны и нападения была больше, чем польза мира, то наилучшим вариантом действий было бы нападение. Правители Японии были уверены, что нападение на Голландскую Ост-Индию и британскую Малайю приведёт к войне с Соединёнными Штатами (таким образом, высока вероятность, столкнуться с серьёзным сопротивлением) и что военные издержки будут высокими. Однако их убеждение состояло также в том, что издержки, связанные с установлением мира, по сути, были, бесконечно негативными: по словам историка Роберты Волштеттер,«распад как нации».
Перенесёмся в 2022 год и рассмотрим расчёты Путина в преддверии вторжения в Украину. Любая такая оценка, конечно, умозрительна, но мы можем начать понимать смысл его кажущегося бессмысленным решения атаковать. Если размышления Путина о «Древней Руси» и центральной роли Киева в российской идентичности следует воспринимать как искренние, то в его глазах независимая Украина представляет серьёзную - возможно, даже экзистенциальную - угрозу «законному» месту России в мире. В формулировке Рассетта польза мира была бы большой отрицательной величиной. Между тем, систематическое «преувеличение перед начальством своих успехов и сокрытие слабостей» создавало в российской разведке иллюзию широкой поддержки внутри Украины их предполагаемого вторжения. Таким образом, возможно, российские лидеры ожидали отсутствия значимого сопротивления. В уравнении Рассетта, где польза войны и нападения, взвешенная по вероятности значимого сопротивления, сравнивается с пользой мира, выгоды от войны могут быть довольно незначительными и всё же перевешивать предполагаемые издержки мира.
Как мы знаем, в своей кампании по противодействию доминированию Запада Путин выбрал полномасштабное вторжение в Украину. И всё же Япония выбрала ещё более экстремальный вариант - прямое нападение на Соединённые Штаты. Чем объясняется эта разница?
Знания, извлечённые из хорошо задокументированных решений японских правителей, показательны. Глубокая взаимозависимость между голландцами, британцами и американцами резко повысила вероятность решительного сопротивления японским нападениям на голландскую Ост-Индию и Британскую Малайю и, таким образом, сделала их менее вероятными. И всё же, как ни парадоксально, это повысило вероятность прямого нападения на Соединённые Штаты. Столкнувшись с неприемлемо высокой ценой мира, японские правители не видели иного приемлемого выбора, кроме войны - единственный вопрос заключался в том, как её вести. По их мнению, было лучше сначала атаковать флот в Перл-Харборе - наиболее угрожающий элемент их будущего коллективного врага - пока внезапность всё ещё была на их стороне.
В конечном счёте, решение о нападении в персонифицированном авторитарном режиме, таком как путинская Россия, принимается только одним человеком - и, как известно любому родителю малыша, некоторые действия, очевидно, невозможно остановить. Тем не менее, подход Запада к сдерживанию на Украине не следует считать полным провалом. Желая устранить предполагаемую западную угрозу на Украине и зная, что ещё более угрожающие Соединённые Штаты могут вмешаться напрямую, что дорого обойдётся России, Путин мог бы предпочесть прямое нападение на Запад. Таким образом, его удержали от этого.
Последствия для политики
Как ядерное «равновесие страха», так и обычный баланс сил сделали прямое нападение на силы НАТО - предполагаемая реальная угроза для России - крайне неприятным вариантом. Между тем Путин, возможно, думал, что Запад отреагирует мягко, во многом так же, как это было, в 2014 году, когда его войска захватили Крым. Более глубокая взаимозависимость между Украиной и Западом могла бы подать иной сигнал, хотя, как показывает нападение Японии на Перл-Харбор, возможно, ценой катастрофы.
В свете того, что Соединённые Штаты и Россия обладают стратегическими ядерными силами, этот компромисс будет знаком многим специалистам по международным отношениям. Это парадокс стабильности-нестабильности, когда стабильность на ядерном уровне допускает нестабильность на обычном уровне, потому что, например, Путин понимает, что Запад вряд ли пойдёт на риск всеобщей ядерной войны из-за конфликта, развязанного Россией против государства, не являющегося союзником. Другими словами, готовность Путина напасть на Украину является симптомом успеха сдерживания на стратегическом уровне, где царит относительная стабильность.
За исключением ядерной войны, стабильность можно подразумевать на местном и глобальном уровнях. Нынешняя война на Украине, возможно, является примером серьёзной нестабильности на местном уровне, но всеобщей стабильности на глобальном уровне. Несмотря на инциденты, которые могли бы привести к более масштабной войне, такие как замешательство, в ноябре прошлого года, после ракетного удара по Польше и материальная поддержка воюющих сторон с обеих сторон со стороны третьих стран, конфликт остаётся в пределах украинских границ и между российскими и украинскими войсками. Как в прошлом [2022] году на этих страницах писали Джеффри Льюис и Аарон Стайн, и Соединённые Штаты, и Россия сдерживают друг друга на стратегическом и глобальном уровнях.
Стремясь транслировать на Украине успехи стратегического уровня на конвенциональный и местный уровни некоторые призвали к ускоренному приёму Украины в НАТО. Как только Украина станет частью НАТО, усилит ли это существенно сдерживание дальнейшей российской агрессии против Украины? Это весьма правдоподобно, учитывая защиту, которую, по-видимому, обеспечивает членство в НАТО от кинетических, если не кибератак. Однако риск нападения России существенно возрос бы во время потенциально длительного ожидания между подачей Украиной заявки на членство в НАТО и её вступлением в Североатлантический альянс. По сути, это был бы последний шанс Путина подчинить Украину.
Украина заслуживает поддержки Запада, в то же время, признавая, что сдерживание - это не просто улица с двусторонним движением. Сдерживание - это перекрёсток многих путей, который существует не только до этого, но и во время войны. И, как выразился Рассетт: «следует избегать предоставления оппоненту вариантов, которые ему крайне неприятны».
Этот момент имеет значение для будущего войны на Украине. Двигаясь вперёд, даже несмотря на то, что на Украине силы Путина гарантированно сильно пострадают, его также следует убедить в том, что расширение конфликта, будь то по остроте или географии, не является самым приемлемым из его крайне неприятных вариантов. Ордер Международного уголовного суда на арест Путина усложняет эту задачу. В случае краха его сил и перспективы получения билета в Гаагу в один конец - что означало бы конец выживанию Путина в том виде, в каком он его понимает, - набор совершенно рациональных расчётов может привести к взаимному уничтожению. Это было бы окончательным провалом сдерживания.
Между тем, недавние успехи требуют осмысления и заслуживают дополнительного внимания в рамках продолжающегося общественного диалога по вопросам сдерживания. Успешное сдерживание более масштабной войны в Европе не требовало присутствия американских войск на континенте на уровне холодной войны. Для этого не потребовался щит противоракетной обороны. И это не потребовало никаких «силовых проявлений на поле боя». На самом деле, это провокационные шаги, которые могут подорвать успехи в сдерживании, которыми Запад пользовался до сих пор. Вместо этого каждое из них было бы сродни большому, буквальному шагу к краю сдерживания, описанному теоретиком Томасом Шеллингом: неровный склон, на котором точка невозврата неясна для всех.
Коллин Майзель - заместитель директора по геополитическому анализу в Центре международного будущего, имени Фредерика С. Парди при Школе международных исследований, имени Джозефа Корбела, Университета Денвера. Он также является экспертом по геополитике и моделированию в Гаагском центре стратегических исследований, базирующемся в Нидерландах аналитическом центре по вопросам безопасности и обороны.
Источник: https://warontherocks.com/
В. Вандерер
Публикации, размещаемые на сайте, отражают личную точку зрения авторов.
dostoinstvo2017.ru
