ЗАПАД НЕ МОЖЕТ ВЫЛЕЧИТЬ ЯДЕРНУЮ ЛИХОРАДКУ РОССИИ 14.09.2023 07:10
В июне 2023 года российское экспертное сообщество вступило в публичную дискуссию о целесообразности превентивного применения ядерного оружия. Обмен мнениями произошёл на фоне контрнаступления Украины и выдавал опасения, что Россия может проиграть войну - если не в ближайшее время, то со временем. Дебаты о применении ядерного оружия ознаменовали качественный сдвиг по сравнению с предыдущими российскими дебатами в том смысле, что отдельные голоса прямо заигрывали с ядерными ударами по европейским странам, выражая значительную уверенность в том, что Соединённые Штаты не будут отвечать тем же. Хотя большинство участников дебатов выступали против превентивного применения ядерного оружия, дебаты свидетельствовали о разочаровании в связи с предполагаемой уменьшающейся отдачей от словесного «бряцания оружием» России и вызвали настоятельную необходимость восстановить репутацию России в области ядерного принуждения.
Размышления о ядерной программе особенно сбивают с толку в свете «известного неизвестного»: порога применения Владимиром Путиным ядерного оружия. Взгляды Путина имеют значение, поскольку, в конечном счёте, именно он принимает решение о применении ядерного оружия. Хотя он, по-видимому, всегда рассматривал ядерное оружие как средство сдерживания, Путин также выступал за разработку ядерных систем, предназначенных для ведения региональных боевых действий, неоднократно напоминал о бомбардировке Соединёнными Штатами Хиросимы и Нагасаки как о создании «прецедента» и придавал своим заявлениям на ядерную тему мессианский подтекст. Те, кто ищет в декларативной политике России чёткие указания на обстоятельства, которые могут спровоцировать применение ядерного оружия, также не найдут утешительной уверенности, поскольку она предназначена для сдерживания с преднамеренной двусмысленностью.
Поэтому западные наблюдатели должны принять неприятную реальность: до тех пор, пока Россия воюет против Украины, и до тех пор, пока Соединённые Штаты и Европа поддерживают Украину в её обороне, не будет лекарства от российской «ядерной лихорадки» - и риск ядерной войны будет сохраняться. Усиленные попыток России по внушению страха с помощью ядерных сигналов также полностью соответствуют государственной стратегии сдерживания, которая оттачивалась десятилетиями. В лучшем случае западные государства могут надеяться снизить температуру и попытаться достоверно воспрепятствовать переходу Россией ядерного порога. В худшем случае, американские и европейские лидеры должны обдумать, как реагировать на применение ядерного оружия и все последствия, которые может повлечь за собой любое такое решение.
Дебаты Караганова
Недавние российские дебаты были спровоцированы выдающимся интеллектуалом Сергеем Карагановым. В статье, озаглавленной «Трудное, но необходимое решение» [на сайте], Караганов утверждал, что, если Соединённые Штаты и Европа не прекратят поддерживать Украину, Москве в конечном итоге придётся прибегнуть к упреждающему применению ядерного оружия против стран Запада. Он признал, что применение «Божьего оружия» повлечёт за собой «серьёзные духовные потери» для его страны и что незападные друзья России - главным образом Китай и Индия — поначалу будут испытывать отвращение. Но поскольку «победителей не судят», Россию, в конечном счёте, простят за то, что она нарушила восьмидесятилетнее ядерное табу.
В то время как Караганов, вероятно, надеялся взволновать западную аудиторию, переполох, вызванный его статьёй, был преимущественно внутренним. Дмитрий Тренин, другой известный эксперт, частично встал на сторону [на сайте] Караганова. Хотя он воздержался от призывов к нанесению ядерных ударов по Европе и был менее пренебрежителен, чем Караганов, к рискам эскалации, возникающим в результате таких ударов, Тренин, как и Караганов, оплакивал утрату страха перед ядерной войной в Соединённых Штатах и Европе. Он призвал российское руководство вложить «ядерную пулю» в «барабан револьвера», призвав к ядерному сигналу в действии, а не просто к риторике.
Другие участники дебатов дали отпор. Иван Тимофеев призвал Россию сохранить высокую порог для использования ядерного оружия, в то время как Илья Фабричников призвал к «демонстративной сдержанности» по отношению к Западу. Федор Лукьянов, известный главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», [на сайте] утверждал, что Россия «не сможет "отрезвить Запад" с помощью ядерной бомбы». Группа учёных из Московского института мировой экономики и международных отношений опубликовала статью в российской ежедневной газете «Коммерсантъ», поставила под сомнение пригодность ограниченного применения ядерного оружия для предотвращения дальнейшей эскалации и решения «стратегических проблем». Сам Караганов завершил дискуссию, опубликовав вторую, более резкую статью, в которой он предложил конкретные рекомендации по продвижению вверх по лестнице ядерной эскалации. Это концепция, впервые выдвинутая американским физиком Германом Каном, которая описывает эскалацию между противниками, начиная с кризиса и заканчивая стратегической ядерной войной.
Оживлённый обмен мнениями совпал с усилением одержимости, разделяемой как российскими политиками, так и пропагандистами, по поводу предполагаемых усилий США и Европы нанести «стратегическое поражение» России. Страх - каким бы диковинным это ни казалось американской и европейской аудитории - заключается в том, что Соединённые Штаты и Европа стремятся «расчленить» страну и уничтожить её как независимое образование. Эта одержимость вкупе с контрнаступлением Украины, вероятно, объясняет времени «дебатов Караганова» как симптома более широкой обеспокоенности правящих элит России ходом войны.
Тема довольно мрачная. Однако эту дискуссию можно только приветствовать, особенно учитывая политическую обстановку, в которой она проходит. В России военного времени стало вредно для карьеры и, потенциально, опасно оставаться вне хора про-военных голосов. То, что многие российские учёные публично выступали за ядерное сдерживание, - это хорошо. Некоторые российские эксперты в частном порядке также отвергли Караганова как маргинала или, что ещё хуже, как человека, потерявшего связь с реальностью. Этот ход рассуждений наводит на мысль, что скептики в отношении ядерного оружия, в дебатах являются стороной заслуживающей, безусловно, больше доверия. Тем не менее, даже критики Караганова признают, что в России происходит тревожная ядерная нормализация. Они признают, что дискуссии об использовании ядерного оружия стали более распространёнными и приемлемыми. Непринуждённые разговоры о ядерной программе вышли за рамки стратегического сообщества и достигли освещения в основных средствах массовой информации и общественного дискурса в условиях того, что некоторые учёные назвали новой ядерной нормой России или российской «ядерной лихорадкой». В конце июня российский лауреат Нобелевской премии мира Дмитрий Муратов сравнил освещение применения ядерного оружия по российскому телевидению с «рекламой собачьего корма», указав, что только за предыдущие две недели это оружие упоминалось 200 раз.
Но что же на самом деле нового?
Сами аргументы, представленные Карагановым (и в какой-то степени Трениным), не новы. В прошлом году Тренин уже утверждал, что в Соединённых Штатах и Европе необходимо возродить страх перед ядерной войной, в то время как Караганов приветствовал тот факт, что Россия, наконец, хотя и с опозданием, продвигается вверх по лестнице эскалации. Их аргументы также согласуются с давними элементами российской ядерной доктрины и декларативной политики. Как написали Майкл Кофман и Аня Финк на этих страницах [на сайте], российское стратегическое сдерживание, применяемое в военное время с целью «управления эскалацией», которое может быть направлено на прекращение военных действий на приемлемых для Москвы условиях, предусматривает широкое использование «ядерной сигнализации» для нагнетания страха. Российское стратегическое сдерживание, по мнению Кофмана и Финка, является целостным в том смысле, что оно включает – помимо политических, военных и дипломатических средств – «информационные меры» (включая бряцание оружием) в рамках интерактивного процесса, учитывающего реакцию противника.
Тем не менее, недавний обмен мнениями между экспертами примечателен по нескольким причинам: во-первых, в то время как западные эксперты долгое время мучились по поводу потенциального применения Россией ядерного оружия против Украины, «дебаты Караганова» были сосредоточены исключительно на российских ударах по странам НАТО. Действительно, Караганов намекнул конкретно на Польшу и страны Балтии как на объекты превентивного ядерного применения, а не на ядерные удары в ответ на любую предполагаемую прямую агрессию США и Европы против России. Также с немалой самоуверенностью он утверждал, что Россия могла бы нанести такие удары, не подвергаясь риску ядерного ответа США. Российские военные стратеги никогда не сбрасывали со счетов возможность превентивного применения ядерного оружия как такового и не верят, что такое применение неизбежно приведёт к неконтролируемой эскалации. Однако, в отличие от Караганова, они также не списывают риски ядерной эскалации со счетов в безрассудно оптимистичных выражениях. Именно в духе здорового осознания рисков российский учёный Алексей Арбатов, включившись в недавнюю дискуссию, насмешливо призвал Караганова «поделиться своим секретом [о том, как снизить риски ядерной эскалации] с [российским] Генеральным штабом, который пытается решить эту проблему на протяжении многих десятилетий».
Восстановление репутации России в области ядерного принуждения
«Дебаты Караганова» примечательны ещё и тем, что некоторые из их участников призвали российское руководство более настойчиво исследовать промежуточные ступени на лестнице эскалации. Сторонники такой эскалации, вероятно, признают, что словесное бряцание оружием со стороны России, направленное на сдерживание прямого вступления НАТО в войну на Украине и замедление или предотвращение военной поддержки Украины Западом, является менее угрожающим, чем в начале войны.
Россия уже перешла от слов к действиям. Она продолжает развёртывание ядерного оружия малой дальности в Беларуси и приостановила своё участие в Новом Договоре СНВ. Забегая вперёд, Караганов насчитывает два десятка шагов, которые Россия могла бы предпринять по лестнице эскалации, среди прочих мер, выступает за передислокацию ракет. Предположительно, Россия могла бы провести ядерное испытание, намёк на такую возможность получен в феврале. Другие писали, что её военные, возможно, также предполагают новые способы для манипулирования уровнями боевой готовности или другими стратегическими жестами. Опять же, такие меры соответствуют существующей доктрине России, которая предусматривает во время войны широкий арсенал «упреждающих мер» и «демонстративных действий» с целью сдерживания путём нагнетания страха и управления эскалацией. В свете нынешних опасений в России, что война на Украине может закончиться на не приемлемых для Москвы условиях, призывы прибегнуть к таким мерам не должны вызывать удивления.
Что думает Путин?
В то время как российские военные могут экспериментировать с различными формами «внушения страха», президент это тот, кто, в конце концов, принимает окончательное решение о применении ядерного оружия. Судя по его заявлениям, сделанным на протяжении многих лет, Путин, похоже, всегда рассматривал ядерное оружие скорее как инструмент стратегического сдерживания, чем как средство ведения боевых действий. Его прошлые утверждения о том, что «невозможно» рассматривать ядерное оружие «как фактор любой потенциальной агрессии, потому что это... вероятно, означало бы конец нашей цивилизации», выдали здоровый скептицизм в отношении идеи о том, что ограниченное применение ядерного оружия в духе Караганова возможно.
Тем не менее, Путин также руководил программами ядерной модернизации, ориентированными на широкий спектр ядерного оружия, пригодного не только для сдерживания, но и для региональных боевых действий в чрезвычайных ситуациях. Он культивировал озабоченность американским прецедентом, неоднократно указывая на то, что именно Соединённые Штаты первыми применили ядерное оружие в Хиросиме и Нагасаки. Это упоминание приводит в замешательство, потому что Путин, похоже, одержим тем, что он считает привилегиями американской власти. Путин убеждён, что Россия имеет право подражать всем без исключения аспектам прошлого поведения США: Если Соединённые Штаты могут передислоцировать ядерное оружие на территории европейских союзников, то Россия может сделать, то же самое в Беларуси. Если Соединённые Штаты могут выйти из ядерных соглашений, то и Россия может это сделать. Не менее тревожным является мессианский подтекст в некоторых заявлениях Путина на ядерную тему. В 2018 году он утверждал, что Россия будет вынуждена защищаться всеми доступными средствами, если на карту будет поставлено само её существование. В заключение он спросил: «Зачем нам нужен мир без России»? В другом заявлении Путин утверждал, что россияне «попадут на небеса» в случае ядерной войны.
Учитывая противоречивые данные о том, как «первое лицо» России смотрит на использование ядерного оружия, западным наблюдателям остаётся только размышлять над декларативной политикой страны. Её последнее воплощение допускает применение ядерного оружия при четырёх условиях, включая «когда само существование государства находится под угрозой». Это понятие, однако, предоставляет российскому руководству - которое вполне может приравнивать выживание режима к выживанию государства - значительную свободу толкования, и это сделано намеренно. Если ослабление обычных вооружённых сил России продолжится, то, где Россия может провести черту в отношении того, что вызывает применение ядерного оружия, вполне может измениться; более того, Путин, возможно, сам ещё не определил эту черту.
Именно в контексте неудавшегося мятежа, возглавляемого шефом «Вагнера» Евгением Пригожиным, ядерные последствия кажутся наиболее зловещими. Как отметили несколько аналитиков, обладающих глубокими знаниями о 12-м главном управлении России, главной военной структурой, ответственной за ядерные боеприпасы, шансы на то, что «Вагнер» смог бы взять под контроль ядерное оружие, не говоря уже о его применении, были крайне низкими. Но если бы мятеж Пригожина свидетельствовал о хрупкости российского государства, то последствия для путей ядерной эскалации в отношениях с Россией могли бы быть не тривиальными. Что, если бы «Вагнер» продвинулся ближе к Москве, причём конечная цель Пригожина всё это время оставалась неясной? Что, если бы паника охватила тех, кто находится в Кремле? А что, если бы — в этой ситуации — существовала озабоченность по поводу того, что западные государства воспользуются ситуацией, или по поводу того, что российские линии фронта на Украине рушатся? По словам Путина или его ближайших советников, можно ли было опасаться «самого существования государства»? Отрадно, что Соединённые Штаты, как сообщается, связались с Кремлем во время развёртывания мятежа для того, чтобы подтвердить, что Вашингтон не имеет никакого отношения к действиям Пригожина. Тем не менее, будущие проявления уязвимости в сердце российского государства, мнимые или реальные, могут привести к внезапным всплескам «ядерной лихорадки», что повышает важность продуманной коммуникации в кризисных ситуациях в качестве немедленного противоядия.
У Российской «ядерной лихорадки» имеет немного внешних методов лечения
До тех пор, пока Россия ведёт войну против Украины, и до тех пор, пока Запад поддерживает Украину в противостоянии, Запад не сможет вылечить «ядерную лихорадку» России. Поскольку российское руководство убедило себя в том, что победа на Украине является экзистенциальным вопросом для путинского режима, одних сообщений - разъясняющих, что «стратегическое поражение» России означает только её уход из Украины, но не её расчленение - вряд ли будет достаточно, чтобы смягчить тон ядерных сигналов России.
Если лихорадку не вылечить, то Соединённые Штаты и Европа всё ещё могут предпринять шаги по снижению температуры. Учитывая уверенность Караганова в том, что незападные государства, в конечном счёте, простят Россию за применение ядерного оружия, Соединённым Штатам следует продолжать оказывать давление на Пекин, Нью-Дели и другие столицы с целью усиления ядерного табу в их отношениях с Москвой. Отрадно, что китайский лидер Си Цзиньпин, как сообщается, находясь в марте в Москве, лично предостерёг Путина от применения ядерного оружия. Тем временем НАТО следует сосредоточить своё внимание на снижении стратегических рисков в отношениях с Россией, предпринимая односторонние шаги, которые снижают риск ядерной войны без ущерба для обороны союзников и сдерживания. Самое главное, администрация США должна избавить российское руководство от любого неуместного высокомерия относительно его способности контролировать последствия «ограниченного» применения ядерного оружия. Сдерживание имеет как ядерное, так и обычное измерение. В соответствии с Обзором ядерной политики на 2022 год роль ядерных сил США заключается в сдерживании как крупномасштабных, так и ограниченных ядерных атак, как против США, так и на территорию союзников и партнёров. Вслед за дебатами Караганова Financial Times сообщила, что Соединённые Штаты, Соединённые Королевство и Франция проинформировали Путина о том, что они нападут на Россию обычными средствами в случае применения Россией ядерного оружия. Тем не менее, даже если бы Россия столкнулась только с обычным ответом на применение первой ядерного оружия, она должна понимать, что риски эскалации будут огромными, учитывая ядерные арсеналы, которые подкрепляют обычные средства НАТО по мере того, как обе стороны продвигаются вверх по лестнице эскалации.
Тем не менее, таких мер вряд ли будет достаточно для того, чтобы вылечить «ядерную лихорадку» России, при отсутствии более фундаментального решения её конфронтации с Западом из-за Украины. Западному обществу, вполне возможно, придётся жить с повторяющимися всплесками ядерной сигнализации в течение длительного периода времени. Эти всплески не следует ни отбрасывать как простой «блеф», ни воспринимать как указание на неминуемое применение Россией ядерного оружия. Скорее, ядерные сигналы всегда должны быть контекстуализированы: это требует точного понимания того, как Москва - в любой данный момент времени - рассматривает динамику, связанную с войной на Украине, и, одновременно, оценивает требования к внутривоенному сдерживанию и управлению эскалацией. В погоне за такими точными показаниями западным оборонным ведомствам придётся потрудиться.
Ханна Нотте - доктор философии, старший научный сотрудник Венского центра разоружения и нераспространения, а также старший научный сотрудник (нерезидентом) Программы по Европе, России и Евразии Центра стратегических и международных исследований. Её работа сосредоточена на вопросах контроля над вооружениями и безопасности, связанных с Россией, Ближним Востоком, их пересечении и последствиях для политики США и Европы. Она имеет докторскую степень и степень магистра филологии, получила степень бакалавра международных отношений в Оксфордском университете и степень бакалавра социальных и политических наук в Кембриджском университете.
Фото: Агентство по уменьшению оборонной угрозы
Источник: https://warontherocks.com/
В. Вандерер
Публикации, размещаемые на сайте, отражают личную точку зрения авторов.
dostoinstvo2017.ru
