Чем грозит рост НДС?

  Госдума приняла в третьем, окончательном чтении законопроект российского правительства, предусматривающий повышение ставки налога на добавленную стоимость (НДС) с 18 до 20 процентов. Закон должен вступить в силу с 1 января 2019 года.

  О планах повысить ставку НДС глава правительства Дмитрий Медведев заявил 14 июня на заседании кабинета министров. Спустя два дня соответствующий законопроект был внесен в Госдуму. Он прошел первое и второе чтения в июле.

  Чем грозит повышение налога на добавленную стоимость обсуждают экономисты Евгений Гонтмахер и Павел Кудюкин

  Ведущий – Владимир Кара-Мурза старший

  Владимир Кара-Мурза-старший: Государственная Дума России приняла в третьем, окончательном чтении законопроект российского правительства, предусматривающий повышение ставки налога на добавленную стоимость (НДС) с 18-и до 20 процентов. В данный момент налог на добавленную стоимость в России составляет 18 процентов, на некоторые товары и услуги распространяется НДС в 10 процентов и 0 процентов. Льготы распространяются на продукты питания, детские товары, книги, учебную литературу и лекарства.

  Чем грозит повышение налога на добавленную стоимость – сегодня мы поговорим об этом с экономистами Евгением Гонтмахером и Павлом Кудюкиным.

  Евгений Гонтмахер: Это любое действие по приращению стоимости товара. Например, вы купили мясо, муку, соль, потом все это прокрутили и сделали котлеты. Вы же положились вашей зарплатой, оборудованием. Получилась некая разница, и с этой разницы берется налог.

  Павел Кудюкин: Иногда добавленную стоимость обозначают так: стоимость, добавленная обработкой. Получено сырье, использовано оборудование, людям выплачена зарплата, то есть зарплата плюс прибавочная стоимость (зарплата плюс прибыль).

  Владимир Кара-Мурза-старший: И ее можно произвольно повышать или понижать?

  Евгений Гонтмахер: Нет, есть экономические расчеты. В принципе, под каждый экономический процесс есть издержки, прибыль. Но можно налог варьировать. Кстати, это довольно свежий налог в мировой истории – налог на добавленную стоимость.

  Павел Кудюкин: В России его ввели в 92-м году. И главное соображение было, что он легче других налогов администрируется.

  Евгений Гонтмахер: Во всем мире стандартные налоги – это налоги на доходы физических лиц, на имущество. В XIX веке появился налог на прибыль, когда появилось крупное промышленное производство, корпорации. А НДС появился в ХХ веке, когда это можно было посчитать. Тут же имеет значение технология. Налоговая служба сто лет назад технически не могла этот налог никак взять. А сейчас он легко берется, потому что каждый этап трансакции облагается НДС.

  Павел Кудюкин: А его достоинство – он автоматом идет за инфляцией. И в 92-м году его вводили по этой причине.

  Владимир Кара-Мурза-старший: То есть правильно ли граждане подозревают, что вслед за ростом НДС последует повышение цен?

  Евгений Гонтмахер: Безусловно. Допустим, я – производитель, который должен заплатить НДС. Был 18, стал 20. И конечно, я перекладываю это на покупателя моего товара.

  Владимир Кара-Мурза-старший: А это законно?

  Евгений Гонтмахер: Да, законно. Это чистая экономика.

  Павел Кудюкин: НДС – это типичный перекладываемый налог. Его платит конечный потребитель, то есть мы все.

  Евгений Гонтмахер: Идешь в российский магазин, тебе дают чек, а внутри написано: "НДС – столько-то". И это написано для налоговой службы. Теперь все кассовые аппараты, которые существуют в любой торговой точке, автоматом расщепляют ту стоимость, которую мы с вами заплатили, и отправляют. Это фиксируется в налоговой службе буквально с каждого автомата. Действительно, это перекладываемый налог. Как только повысилась цена на молоко, допустим, на 3 рубля, автоматом НДС вырос.

  Павел Кудюкин: Но тут есть другая проблема. Цену же невозможно повышать до бесконечности. Она упирается в платежеспособный спрос. И в этом отношении вроде бы работодателю все равно – он переводит на потребителя, но не все равно. По сути, это автоматическое сокращение платежеспособного спроса.

  Евгений Гонтмахер: Люди перестанут покупать дорогие товары. И тогда вообще ничего не получат ни производитель, ни налоговая служба. Поэтому всегда идет поиск баланса в любой стране, в любой экономике между производителем, потребителем и государством, когда каждый хочет получить свою выгоду. И это делается, в том числе, через налоги.

  Павел Кудюкин: В элементарной экономике есть понятие "кривая Лаффера": соотношение налоговой ставки и объема собираемых налогов. Если сделать ставку налога слишком маленькой – налогов будет мало собираться, если сделать слишком большой – налогов тоже будет мало собираться. Вот и ищется некий оптимум. Оптимум не рассчитывается математически, это результат некоего общественного соглашения.

  Евгений Гонтмахер: В условиях демократии обычно это дискуссия между парламентом и правительством, между оппозицией и правящей партией.

  Владимир Кара-Мурза-старший: Предмет спора.

  Евгений Гонтмахер: И это нормальная политическая жизнь. Кстати, львиная доля политической жизни крутится вокруг налогов в нормальных странах.

  Павел Кудюкин: Политическое представительство началось именно с вопроса о налогах: нет налогов, если нет представительства. Если мы не представлены, мы не будем платить налоги.

  Владимир Кара-Мурза-старший: Агентства пишут, что повышение налога на 2 процента поможет в течение шести лет принести в бюджет около 2 триллионов рублей. Это так?

  Евгений Гонтмахер: Все будет зависеть от макроэкономической ситуации. А она, мягко говоря, не очень хорошая. Если у производителя прибыльность его производства не будет расти, а сейчас мы видим, что никакого роста, по-моему, даже увеличивается число предприятий, которые показывают убытки, то тогда повышай или не повышай ставку НДС – у тебя сборы могут и падать. И вот этих 2 триллионов может и не быть. Все зависит от того, как будет развиваться экономика. Боюсь, что, к сожалению, она будет развиваться не в лучшую сторону. Мы же видим консенсус-прогнозы, в том числе даже официальные, где темпы роста меньше 2 процентов ВВП на ближайшие годы. Я не верю в то, что 2 триллиона удастся собрать.

  Владимир Кара-Мурза-старший: Пишут, что эта мера обеспечит бюджету 633 миллиарда в 2019 году, 678 и 728 – в 2020-м и в 2021 годах.

  Евгений Гонтмахер: В ближайшие годы, по всем прогнозам, экономический рост будет мизерный. Откуда возьмется добавленная стоимость? Ведь добавленная стоимость – это функция от того, что появляется больше товаров, больше услуг. А этого не будет происходить. Видимо, они считают, что если они повышают эту ставку, то предприниматели и население из кармана выложат какие-то деньги и отдадут государству.

  Павел Кудюкин: А ведь доходы населения стагнируют, по данным Росстата. И повышение цен, связанное с повышением НДС, приведет к сокращению спроса, что будет ударом по бизнесу. То есть бьют по обеим сторонам: и по потребителю, и по производителю.

  Владимир Кара-Мурза-старший: А такая мера уже применялась? Повышение НДС давало какой-то эффект?

  Евгений Гонтмахер: Ставка НДС в 18 процентов, по-моему, существует несколько лет. Она довольно стабильная. Но я не очень понимаю мотивов, почему сейчас вдруг решили повысить. У нас ведь федеральный бюджет в профиците – там расходы меньше, чем доходы. У нас есть Фонд национального благосостояния, который пухнет, потому что туда поступают деньги от сверхдоходов от продажи нефти и газа. Там уже почти 4 триллиона рублей. В конце концов, у нашего государства очень низкая долговая нагрузка. Если ты так уж хочешь, ну, одолжи 2 триллиона рублей на каких-то внешних или внутренних рынках. Мне никто не может объяснить, почему именно сейчас решили повысить НДС.

  Павел Кудюкин: Тут надо ставить вопрос шире. Ведь в этом законопроекте речь идет не только об НДС. Там же – и это некоторый шаг навстречу бизнесу – отменено планировавшееся с 2021 года повышение ставки отчислений в Пенсионный фонд. Кстати, очень интересно: говорят, что денег в Пенсионном фонде нет, но при этом отменяют повышение до 26 процентов, а правительство в пояснительной записке к законопроекту написало, что будет означать недопоступление в Пенсионный фонд триллиона с лишним рублей ежегодно. Совершенно непонятная логика.

  Владимир Кара-Мурза-старший: А вам не кажется, что затевается какая-то денежная реформа? Шувалов стал председателем Внешэкономбанка, чего не ожидал никто.

  Павел Кудюкин: Денежной реформы нет. Деноминировать нет необходимости - у нас пока не безумное количество нулей на бумажках.

  Евгений Гонтмахер: Мне кажется, дело не в этом. Денежная реформа – это когда инфляция очень высокая и прочее. Этого нет. Мне кажется, правительство и президент пытаются консолидировать в своих каких-то запасниках как можно больше денег на всякий случай. У нас новый политический цикл – шесть лет, президентом стал Владимир Владимирович, и он хочет эти шесть лет, ничего не делая, не проводя никаких реформ – ни политических, ни экономических, спокойно прожить. Ну, если где-то люди немножко возмутятся – из этого запасника вытаскивается триллион рублей, и говорят: "Пожалуйста, друзья, вот вам триллион рублей. Успокойтесь". Мне кажется, это еще одно проявление тенденции к сверхцентрализации денег в нашей стране в руках очень узкого круга людей, которые связаны, конечно, с государством.

  Владимир Кара-Мурза-старший: А я заметил странную вещь. В этом законе есть несколько исключений. Например, депутаты продлили до 2025 года срок действия нулевой ставки НДС для услуг по воздушным перевозкам пассажиров и грузов на территорию Крыма.

  Евгений Гонтмахер: Крым и, по-моему, Калининград имеют льготную ставку.

  Владимир Кара-Мурза-старший: Но сегодня, по-моему, резко возросли цены на авиабилеты.

  Евгений Гонтмахер: Это связано с подорожанием топлива. Мы видим ситуацию с бензином, а это примерно из того же источника.

  Павел Кудюкин: Все виды моторного топлива.

  Владимир Кара-Мурза-старший: И всегда это делается в канун осенних полевых работ.

  Евгений Гонтмахер: Да. И сейчас сельское хозяйство получит ударчик. Ведь крестьяне, фермеры живут же в кредит. Они кредиты взяли в начале года, исходя из одних тарифов на электроэнергию, на моторное топливо, а сейчас им придется отдавать, учитывая новые тарифы. С моей точки зрения, это бьет по экономике, которая и так лежит на дне, очень сильно.

  Владимир Кара-Мурза-старший: То есть это будет универсальное повышение всех цен?

  Евгений Гонтмахер: По-разному на разные товары. Ведь сохраняются льготы на детские товары, лекарства...

  Павел Кудюкин: Официальный прогноз Минэкономразвития: к концу следующего года повышение НДС на 2 процентных пункта даст повышение цен на 1,2-1,9 процентных пункта.

  Евгений Гонтмахер: Дополнительно к тому, что у нас уже есть.

  Павел Кудюкин: То есть они, по сути, экстраполировали 2 процента не на всех, поскольку есть льготные ставки.

  Владимир Кара-Мурза-старший: И сколько может продержаться повышение на 2 процентных пункта.

  Евгений Гонтмахер: Если мы возьмем 20 процентов и 18, то это повышение более чем на 10 процентов, между прочим, ставки.

  Павел Кудюкин: На 11,1.

  Евгений Гонтмахер: Почему мы и говорим не о процентах, а о процентных пунктах.

  Кстати, уже есть эффект. НДС повышается с 1 января следующего года, но многие производители уже сейчас начинают повышать цены, не дожидаясь повышения. То есть год-два будет ощущаться эффект инфляционный от этой меры, потом, если ничего трогать не будут, наверное, инфляция выйдет на какой-то естественный уровень, с которым ЦБ, может быть, будет снова бороться, снова куда-то опускать. Но на ближайшие год-два эффект точно будет.

           

Источник: https://www.svoboda.org/