ОТКРЫТЫЙ ЗАГОВОР

« Назад

ОТКРЫТЫЙ ЗАГОВОР 22.03.2022 00:21

НЕФТЕЭКОНОМИКА
Герберт Уэллс
8. ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НАУЧНОГО МИРОВОГО ОБЩЕСТВЕННОГО БЛАГА
   ПРОДОЛЖАЯ наше исследование практической задачи, стоящей перед современным сознанием, далее мы можем отметить основные линии современного стремления в рамках этого всеобъемлющего плана общемирового блага. Любой вид объединения дел человечества не будет служить целям, к которым мы стремимся. Мы стремимся к особому виду объединения;
  • мировой Цезарь, с прогрессивной точки зрения, едва ли лучше мирового хаоса;
  • единство, к которому мы стремимся, должно означать всемирное освобождение мысли, опыта и творческих усилий.
   Успешный Открытый заговор для того чтобы захватит власть и властвовать, а так же удерживать мировую власть, был бы в лучшем случае лишь бессодержательной конструкцией достижения успеха. Это могло быть полной противоположностью успеха. Освобождение от угрозы войны и от расточительности международных экономических конфликтов – это плохое освобождение, если оно требует в качестве своей цены утрату всех остальных свобод.
   Именно потому, что мы желаем объединения руководства относительно человечества, не просто ради единства, но как средства освобождения к счастью и могуществу, это необходимо, любой ценой – при задержках при потере эффективности усилий, при стратегических или тактических недостатках – чтобы этот свет свободной, избыточной критики воздействовал в этом направлении, а также на движение и объединяющую организацию, ведущую к установлению этого объединяющего руководства.
   Человек – несовершенное животное, причём такой тёмный никогда не заслуживающее доверия. Ни в моральном плане, ни интеллектуально он не застрахован от ошибок. Большинство из нас, прежде всего те, кто пережил молодость, знают, как мало мы можем доверять себе и рады, что наши действия проверяются и охраняются посредствами здравого смысла при полезном контроле. Именно по этой причине движение за достижение возможного лучшего состояния мира должно отказывать себе в преимуществах тайных методов и тактического лицемерия. Оно должно оставить это своим противникам. Мы должны с самого начала откровенно заявить о своей цели и не рисковать недопониманием нашей процедуры.
   Открытый заговор против традиционных, в настоящее время ограничивающих и опасных институтов мира, должен быть Открытым Заговором, а иначе не может оставаться праведным. Он проигрывает, если уходит в подполье. Каждый шаг к мировому единству должен быть сделан при свете дня с понимающим сочувствием как можно большего числа людей, иначе обнаружится, что единство, которое будет достигнуто, едва ли стоит победы. Основная задача должна быть возобновлена снова в рамках простой структуры единства достигнутого таким образом.
   Эту честную попытку овладения всем миром, такой Открытый Заговор, по-нашему должен сделать во имя и ради науки и созидательной деятельности. Его задача – высвободить научное знание и созидающую деятельность, и каждый этап борьбы должен быть под наблюдением и подвергаться суровой критике, из боязни принести эти цели в жертву неизбежного конфликта.
   Обеспечение творческого прогресса и созидательной деятельности предполагает грамотное регулирование экономической жизни в коллективных интересах. Для всех должны быть пища, кров и досуг. Основные потребности животного существования должны быть обеспечены прежде, чем человеческое бытие сможет иметь свободный ход. Не хлебом единым жив человек; он ест, чтобы учиться и путешествовать, но если он не поест, он не сможет путешествовать. Его жизнь в первую очередь экономическая, так как дом это, прежде всего основа, а экономическая справедливость и эффективность должны лежать в основе всей остальной деятельности; но судить о человеческом сообществе и организовывать политическую и социальную деятельность исключительно на экономических соображениях – значит забывать о целях кампании бытия, из-за озабоченности снабжением.
   Правда, человек, как и животный мир вообще, из которого он поднялся, является таким же существом из числа борющихся за средства к существованию, но в отличие от животных человек может прибегать к способам избавления от того конкурентного воздействия на средства существования, которое было уделом всех других видов животных. Он может сдерживать рост своей численности и, по-видимому, способен ещё к совершенно неограниченному росту своей производительности на душу населения. Таким образом, он может полностью избавиться от борьбы за средства существования с таким избытком энергии, каким никогда не обладал ни один другой вид животных. Разумное управление популяцией – это возможность, которая ставит человека вне конкурентных процессов, которые до сих пор управляли изменением биологических видов, причём он не может быть освобождён от этих процессов никаким другим способом.
   Есть чёткая надежда, что позднее селекция войдёт в сферу его деятельности, но это выходит за рамки его нынешних практических достижений, и здесь нам нет необходимости далее обсуждать это. Достаточно сказать, что мировая общность наших желаний, организованная мировым сообществом, ведущим и обеспечивающим свой собственный прогресс, в качестве основного условия, требует сознательного коллективного контроля численности населения.
   В женской природе нет мощного инстинктивного стремления к многочисленному потомству как таковому. Репродуктивные импульсы действуют непрямо. Природа обеспечивает давление на популяцию через страсти и инстинкты, которые обусловлены достаточным знакомством, обменом информацией и вольностью со стороны женщин могут быть благополучно удовлетворены и успокоены, если это необходимо, без производства большого числа детей. Очень незначительные изменения в социальных и экономических соглашениях, где имеются доступные знания, и простая практика в этих вопросах будут обеспечивать достаточное стимулирование или подавление для того чтобы повлиять на общий уровень рождаемости или на уровень рождаемости конкретных типов, как это будет установлено здравым смыслом сообщества с учётом целесообразности. До тех пор, пока большинство человеческих существ будут рождаться непреднамеренно в похоти и неведении, до тех пор человек остаётся, как и любое другое животное, под давлением, формирующим конкуренцию за средства существования. Характер социальных и политических процессов полностью изменится, когда мы признаем возможность и практическую осуществимость этой фундаментальной революции в биологии человека.
   В мире настолько освобождённом, производство предметов первой необходимости представляет собой ряд проблем, в целом менее печальных, чем сегодняшняя борьба за собственность и потворство своим желаниям со стороны преуспевающих, а также за труд, но скудную жизнь для части этих масс. На уровне простой борьбы за существование в конце экономического процесса при условии безудержного прироста населения не существует практической альтернативы всеобщему равенству, кроме как через такие механизмы экономического неравенства, которые позволяют меньшинству поддерживать более высокий стандарт жизни, благодоря изъятию всех излишков производства, которые оно сможет захватить, исходя из затрат для банальной пролетарской селекции. В прошлом и в настоящее время так называемая капиталистическая система, то есть бессистемная эксплуатация производства частными собственниками под защитой закона, несмотря на значительные потери и конфликты, в целом работала благотворно, сдерживая тяготение к всеобщему низкопробному потреблению, которое было бы неизбежным результатом социализма, забывшего о биологических процессах. Однако при эффективном сдерживании роста населения перед человечеством открываются совершенно новые возможности.
   Основным пороком экономической науки, как ортодоксальной, так и нетрадиционной, было то, что она начинала с атмосферы, с сегодняшней практики и сегодняшних убеждений, с проблем заработной платы, цен, ценностей и собственности, в то время как более глубокие проблемы человеческого сообщества на самом деле вообще не встречаются на этих уровнях. Основные вопросы человеческого сообщества – биологические и психологические, экономические реквизиты и являются задачами прикладной физики и химии. Первое, что мы должны исследовать, - это то, что мы хотим сделать с природными ресурсами, и следующее, как заставить людей делать как можно радостнее и эффективнее то, что необходимо сделать. Тогда нам нужен стандарт, по которому мы могли бы судить о сегодняшних методах.
   Но экономисты академики, а тем более Маркс и его последователи, отказываются иметь дело с этими основными принципами, но в глупом позёрстве озвучивая практическую мудрость, настаивают на том, чтобы открыть своё дело, причём без критики принять общеизвестную вражду работодателей и наёмных работников и долгую канитель насчёт прибыли и заработной платы. Собственность и отчуждённый труд являются только одной из совокупностей из многих возможных совокупностей экономических методов.
   Несмотря на это, экономисты будут серьёзно заниматься только современными совокупностями; остальные они игнорируют; а марксисты, с их неудержимой склонностью использовать названия вместо суждений, осуждают всё остальное как «Утопичное» - слово, столь же окончательное в своём отключении сознания избранных, как и другое домашний любимец из коммунистических заменителей мысли, «Буржуазное». Если они могут убедить себя, что идея или утверждение «утопичны» или «буржуазны», то для них не имеет ни малейшего значения, правильно это или неправильно. От него избавляются. Точно так же, как в благородных кругах избавляются от всего, что можно назвать «атеистическим», «подрывным» или «вероломным».
   Если бы полтора века назад мир передал свои проблемы транспорта на рассмотрение экономистам, они бы, не тратя времени и чернил, отложили в сторону все разговоры о железных дорогах, автомобилях, пароходах и самолётах и, с изящным чувством упрекнув в расточительности, принялись бы за длинные болезненные рассуждения, диспуты и трактаты о шоссе и способах их соединения, о шлагбаумах платных дорого, каналах, влиянии платы за шлюзы на членов команды баржи, о периодических местах посадки самолётов, якорных стоянках, избыточной грузоподъёмности, перевозчиках, автопробеге, минимаркетах и пешеходный переход. Произошло бы быстрое и лёгкое разделение в эмоциях и требованиях между меньшинством, владеющих лошадьми, и пешим большинством; несправедливость относительно последнего мучала бы ум всякого философа, который не умеет ездить верхом, и были бы сведены к минимуму у любого философа, который мог бы это сделать; и возникла бы широкая пропасть между институтом ограниченного тротуара, институтом без тротуара, а также институтом, который с нетерпением ждала бы времени, когда каждую лошадь придётся вести по одной универсальной тропе под диктатом пешеходов. Всё с глубочайшей серьёзностью и достоинством. Всё это – тротуары, шоссе и каналы с их движением – происходит «реально», а «утопические» проекты передвижения со скоростью тридцать или сорок миль в час и более в гору, против ветра и течения, не говоря уже о ещё более невероятном предположении о воздушном транспорте, были бы встречены ухмылками и глумлением во внесудебных порядке. Жизнь идёт с некоторой помощью колёс, или плавает на поверхности греблей и уносится ветром по воде; так было – и так будет всегда.
   Психология экономического сотрудничества ещё только зарождается, и поэтому экономисты и социалисты-доктринёры имели самый широкий простор для педантизма и авторитарной помпезности. В течение ста лет они рассуждали и спорили о «ренте», о «прибавочной стоимости» и т. д., и создали литературу в десять тысяч раз более объёмную, скучную и глупую, чем наихудшие излияния средневековых школяров.
   Но как только эта освящённая веками забота о распределении долей учредителей, организаторов, работников, собственников сырья, кредитных дельцов и сборщиков налогов в общем продукте перестаёт рассматриваться как основной вопрос экономики; как только мы освободим наше сознание от озабоченности, которая с самого начала неизбежно превращает эту науку скорее в склоку, чем в науку, а также начинаются нападки на предмет исследования относительно машин и других производительных материалов, необходимых для удовлетворения основных потребностей человечества, если мы пойдём дальше для того чтобы рассматривать способ, которым всё это сырьё и механизмы могут быть обработаны, а продукт распределён с минимальным трудом и максимально возможным удовлетворением, мы смещаем наше отношение от экономических вопросов в сторону стандартов, благодаря которым можно оценить все существующие методы эксплуатации, занятости и финансирования, скорее, чем через споры. Мы можем оставить вопрос о притязаниях того или иного участника ради дальнейшего и вспомогательного обсуждения, а рассматривать любой вариант человеческого содействия в общем усилии исключительно с точки зрения того, что делает это содействие наименее тягостным и максимально эффективным.
   Зачатки подобной действительно научной экономики существуют уже в исследовании индустриальной организации и производственной психологии. По мере развития науки, в частности, промышленной психологии, мы должны обнаружить, что все эти рассуждения о форме собственности, прибыли, оплате труда, финансировании и накоплении, которые до сих пор рассматривались как основные вопросы экономики, опускается на место в соответствии более масштабным вопросам относительно соглашений по этим вопросам, какова денежная система и какие концепции собственности дают наибольший стимул и минимальные противоречия в той всемирной системе сотрудничества, которая должна составлять основной экономический фундамент деятельности объединённого человечества.
   Очевидно, что верховное руководство комплексом хозяйственной деятельности человечества в таком мире должно быть сосредоточено в бюро информации и консультаций, которое будет учитывать все ресурсы планеты, оценивать текущие потребности, распределять производственную деятельность и контролировать распределение. Топографические и геологические исследования современных цивилизованных сообществ, их государственные карты, их регулярные выпуски сельскохозяйственных и индустриальных статистических данных являются первым грубым нескоординированным началом такого интеллекта всемирной экономики. В пропагандистской работе Дэвида Любина, первопроходца, которого человечество не должно забывать, и в его Международном институте сельского хозяйства в Риме были заложены основы ежемесячного и ежегодного объективного анализа мирового производства, мировых потребностей и мировых перевозок. Такая прекрасная централизованная организация экономической науки неизбежно дала бы направление деятельности; она определила бы, что лучше всего сделать здесь, там и где угодно, разрешила бы повсеместные конфликты, исследовала, приняла и инициировала новые способы и организовала бы переходный процесс от старого к новому. Это была бы не организация воли, навязывающей свою волю сопротивляющейся или непокорной расе; это было бы инструкцией, точно так же, как карта является направлением.
   Карта никому не навязывает своей воли, никому не ломает его «курс». И всё же мы подчиняемся нашим картам.
   Хотелось бы иметь карту полную, достоверную, причём до настоящего времени, а также уважение её указаний должно охватить всё сообщество. Для пропитывания и поддержки этой воли должно работать ни какое-то отдельное социальное или экономическое подразделение общества, а вся совокупность здравомыслящих людей в этом сообществе. Такая организация и защита этой силы воли является главной задачей мировой революции, стремящейся к всеобщему миру, благополучной и счастливой деятельности. И благодаря этой воле будет создан центральный орган интеллекта современного общества, великая энциклопедическая организация, постоянно обновляющаяся и дающая ориентировочные оценки и направления для всей материальной деятельности человечества.
   Старая и всё ещё распространяющаяся концепция правления – это запугивание, это вторжение и подчинение «субъекта» Богу, либо королю, или владыкам общины. Волеизъявление, подавление непослушных детей и неполноценных, было существенным процессом в становлении первобытных обществ, и его традиция до сих пор управляет нашим образованием и законодательством. Вне всякого сомнения, необходима некая приспособленность обычного человеческа к любой форме социума; нет людей добродетельных от рождения, впрочем, принуждение и ограничение свободы – это противоречия социального механизма, и, при прочих равных условиях, чем менее принудительны социальные механизмы, тем охотнее, естественней и легче они принимаются, тем менее расточительны моральные усилия и тем счастливее будет общество. Идеальное состояние, при прочих равных условиях, - это государство с наименьшим возможным количеством волевых поединков и подавления воли. Это должно быть главным соображением при организации экономической, биологической и интеллектуальной организации мирового сообщества, к которому мы стремимся.
   Мы имеем современный взгляд, что управления населением воздействием, осуществим без какого-либо жёсткого конфликта с «природой человека», что при наличии надлежащей атмосферы понимания и стремления потребуется гораздо меньшее подавление воли в отношении производства, чем в настоящее время. Таким же образом, универсальная экономическая жизнь человечества во всем мире может быть достаточной, чтобы создать изобилие вне всякого сравнения больше, чем существующий запас предметов, необходимых для человеческого благополучия, свободы и деятельности, не только с меньшим, но бесконечно меньшим подчинением и порабощением, чем это происходит сейчас. Человек всё ещё освоюождается от слепой борьбы за существование, и его природа всё ещё принимает участие в бесконечной расточительности его матери-природы.
   Ему ещё предстоит научиться оценивать товары, которые ему необходимы, с точки зрения человеческой жизни. Он действительно только начинает осознавать, что в этом вопросе есть что исследовать. Он расточительно расходует энергию и человеческие возможности в своих нынешних экономических технологиях.
   Сегодня мы знаем, что девятнадцатый век потратил огромное количество интеллекта на бесплодную полемику между индивидуализмом и социализмом. Они рассматривались как взаимоисключающие альтернативы, а не как вопросы степени. Человеческое общество, было, есть и всегда должно оставаться сложной системой приспособлений между безусловной свободой и дисциплиной и подчинённостью кооперативного предпринимательства. Дела не перемещаются просто от более индивидуалистического к более социалистическому государству или, наоборот; здесь может происходить высвобождение индивидуальной инициативы, а там – усиление унификация или ограничения свободы. Личная собственность никогда не может быть социально гарантирована, как того желали крайние индивидуалисты, и никогда не может быть «упразднена», как предлагали крайние социалисты. Как утверждал Прудон, собственность – это не грабёж; это защита вещей от беспорядочного и главным образом расточительного использования. Собственность не обязательно является личной. В некоторых случаях собственность может ограничивать или запрещать использование вещей, которые могут быть в целом выгодными, и это может быть и часто является несправедливым в своём присвоении инициативы, но средством для этого является не отмена, а ревизия собственности. В конкретном плане это форма, необходимая для свободы действий в отношении материального, в то время как абстрагированная как деньги, это представляет собой ликвидированную обобщённую форму собственности; это билет на индивидуальную свободу передвижения и индивидуальный выбор награды.
   Экономическая история человечества – это история эксплуатации идеи собственности; она связывает конфликт неограниченного стяжательства эгоистичных индивидов с негодованием обездоленных и неудачливых, а также гораздо менее эффективное сознание с всеобщим благоденствием. Деньги выросли из системы абстрактных условностей и подверглись огромному разнообразию ограничений, монополизаций и правил. Это вообще никогда не был логическим механизмом, и он допускал самые обширные и сложные проявления кредита, долга и отчуждения. Все эти события несли с собой характерные формы злоупотреблений и коррупции. История запутанная, и клубок отношений, зависимости, давления, перехвата, неверно направленных услуг, калечащих препятствий и тяжёлых обязательств, в которых мы живём сегодня, не допускает таких простых и общих решений, которые, например, многие сторонники социализма считают возможными.
   Однако идея и исследования прошлого столетия и насколько можно это понять показали, что классификация собственности, в соответствии с характером реализуемых прав и в соответствии с диапазоном вовлечённой собственности, обязательно будет основой любой системы социальной справедливости в будущем.
   Определённые вещи, такие как океан, воздух, редкие дикие животные, должны быть коллективной собственностью всего человечества и не могут быть в полной безопаснсти, пока их не рассматривают в таком качестве, а также пока не будет создан некий орган для осуществления этих прав собственности. Какой бы общественный контроль ни существовал, он должен защищать эту универсальную собственность, море – от отщепенцев, странных пугливых существ дикой природы – от истребления охотниками и неразумных коллекционеров. Вымирание многих прекрасных созданий – это одно из наказаний, которое наш мир платит за свою медлительность в разработке коллективных единых правил. А также есть много основных элементов и общих потребностей, которые сейчас также требуют единого управления в общих интересах. Недра земли должны быть доступны для всех, а не монополизированными каким-либо стяжательным индивидуумом или стяжательным суверенным государством и не может быть отказа в эксплуатации в общих интересах ради любых случайных притязаний по территориальным приоритетам того или иного отсталого или торгашеского индивидуума или племени.
   В прошлом большинство этих общечеловеческих беспокойств приходилось оставлять конкурентоспособным предприятиям индивидуумов, стремящимся к получению прибыли, потому что до сих пор не существовало коллективов, организованных на уровне способностей, необходимых для развития и контроля этих интересов, но, конечно же, никто в здравом уме не верит, что поставка и распределение основных товаров по всему миру безответственными лицами и компаниями, работающими исключительно для денежной выгоды, является наилучшим из возможных методов с точки зрения расы в целом. Территории на земном шаре, все пригодны для использования плодов природы, в значительной степени подпадали под правила и обычаи личной собственности, потому что в прошлом это была единственная признанная и практически осуществимая форма административной собственности. Развитие, как крупных частных компаний, так и государственных ведомств с экономическими функциями было делом последних нескольких столетий, то есть развитие общинной, более или менее обезличенной собственности, и только благодаря этим событиям идея организованной коллективности собственности становится вероятной.
   Даже на достаточно современных государственных предприятиях существует тенденция напоминать о норме бдительной, ревнивой и элементарной личной собственности в фикции права собственности Его Величества короля. В Великобритании, например, до сих пор предполагается, что правящий король Георг, парит над генеральным почтмейстером своей почтовой службы, одобряет, не одобряет и призывает его к ответу. Но Мировой Почтовый союз, который направляет заказное письмо из Чили в Норвегию или из Ирландии в Пекин, почти полностью оторван от конвенции индивидуального собственника. Это работает; его критикуют без страха и злобы. За исключением кражи и пропаривания писем, практикуемых политической полицией различных стран, это работает довольно хорошо. И единственная сила, лежащая в её основе, - это осознанный здравый смысл человечества.
   Но когда закреплённую личную собуственность мы заменяем на более высокоорганизованную форму коллективной собственности, объект свободной критики и ответственной перед всем человечеством, при всеобщем регулировании моря и суши, для получения, оформления и распределении основных средств, а также транспортировки, мы действительно называем все возможные обобщения частной собственности, которые те самые социалиализированные современники будут требовать. И если на основе центральной мировой власти мы добавим к этому необходимую систему денежной поддержки, которая заставит сохранять веру работника в деньги, которые он зарабатывает, и от начала до конца для него олицетворяющие стоимость основных товаров, он будет понимать, что он сможет иметь, и если мы воспрмим кредит, контролируемый в достаточной мере всемирной социализированной банковской организацией в общих интересах, мы определим всю сферу, из которой исключена индивидуальная собственность и неограниченное индивидуальное предпринимательство. Кроме того, техника социальной психологии, по всей вероятности убедят нас, что такая работа для мира будет лучше сделана людьми, которые могут свободно использовать свои способности по своему желанию. Если индивидуальный землевладелец или владелец полезных ископаемых вообще исчезнет из мира, он, вероятно, будет замещён на значительных территориях арендаторами с существенными гарантиями собственности, через домашние хозяйства и через держателей лицензий в соответствии с коллективными собственниками. Это будет практика, признаваемая лучшим курсом, позволяющим земледельцу как можно полнее извлекать выгоду из своей собственной индивидуальной эффективности и предоставить владельцу дома создавать свой дом и сад по своему собственному желанию.
   Таковы самые широкие условия договора характера мирового содружества, к которому движется современное творческая фантазия, в том, что касается в заинтересованности его направления деятельности и экономической жизни. Учреждение коллективных органов власти, способных осуществлять эти более широкие права собственности, которые не могут должным образом использоваться в общих интересах несвязанными отдельными владельцами, является положительной практической проблемой, стоящей сегодня перед разумной частью человечества. Природа таких коллективных органов все ещё представляет собой ряд открытых вопросов, даже по таким вопросам, как будут ли они выборными органами или группами, получающими свою власть через другие санкции. Их масштабы и методы работы, их отношения друг с другом и с центральным управлением информации также ещё предстоит определить. Но прежде чем мы закончим это эссе, мы, возможно, сможем найти уточнения, по крайней мере, для возникновения такого определения.
   Социализм девятнадцатого века в его разнообразных формах, в том числе высокоразвитые доктрины коммунизма, представлял собой серию проектов по установлению такого коллективного контроля, по большей части очень схематичных проектов, в которых почти полностью отсутствовал необходимый фактор здравого психологического анализа. В первую очередь движения протеста и восстания против вопиющей несправедливости, возникающей в результате корыстного индивидуалистического использования новых и более продуктивных технических и финансовых методов восемнадцатого и девятнадцатого веков, они были склонны выходить за рамки разумной социализации в своих требованиях и доводили как минимуму до абсурда трудности и опасности коллективного управления. Негодование и нетерпение были их господствующими настроениями, и если они мало что создали, то многое выяснили. Мы способны лучше оценить масштабы стоящей перед нами задачи благодаря устранению препятствий и урокам, полученным этими пионерскими движениями.
 
Источник: http://www.acts1711.com/
dostoinstvo2017.ru
Продолжение следует

Ваш дом
НАШИ ТЕХНОЛОГИИ ДЛЯ ВАШЕГО КОМФОРТНОГО ДОМА!
Название
Опрос
Главная страница
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru