Дата публикации: 17.09.2022
0
68
Когда лидеры НАТО собрались в Лиссабоне в 1952 году, Североатлантический Союз рассчитывал иметь в своём распоряжении 50 дивизий для сдерживания советского нападения. К концу холодной войны их насчитывалось более 100. В конце июня, когда на Украине бушевала война, а реваншистская Россия угрожала ядерным оружием по отношению к его членам, лидеры НАТО собрались неподалёку в Мадриде, имея в своём распоряжении всего восемь боевых группировок передового базирования.
В Мадриде НАТО раскрыло свою новую стратегическую концепцию, и внесло значительные изменения в построение сил для укрепления сдерживания и обороны. Эти меры были охарактеризованы Генеральным секретарём Йенсом Столтенбергом как «крупнейшая перестройка нашего коллективного сдерживания и обороны со времён холодной войны». Однако, несмотря на то, что концепция устанавливает высокий уровень амбиций, НАТО ещё предстоит проделать много работы для её достижения. В то время как угроза со стороны России вернулась к уровню времён холодной войны, стратегия НАТО играет в догонялки. Чтобы ликвидировать этот разрыв, НАТО следует оживить — и модернизировать — основные принципы стратегий «меч и щит» и «защита ежа», которые сдерживали советскую агрессию.
Источники поведения НАТО
Чтобы судить о восьмой стратегической концепции НАТО, полезно понять предыдущие семь. Подход НАТО к своей фундаментальной задаче сдерживания развивался на протяжении всей холодной войны и был трансформирован после неё. Его первые две стратегические концепции, формализованные в 1949 и 1952 годах, были направлены на сдерживание с помощью наказания и отрицания. Угроза ядерного наказания опиралась на преимущество, предоставляемое стратегическими ядерными силами США, которые компенсировали численное превосходство советских обычных вооружённых сил. Это было дополнено планом генерала Дуайта Эйзенхауэра - тогдашнего верховного главнокомандующего союзниками в Европе - для НАТО «превратить себя в обороняющегося ежа». Это включало как передовую оборону, чтобы «остановить продвижение противника насколько возможно восточней», так и активное противодействие агрессии в мирное время с помощью «всех мер, кроме военных».
Чтобы противостоять растущим советским обычным и ядерным силам, НАТО в своей концепции 1957 года в большей степени опиралось на ядерное сдерживание, приняв доктрину «массированного возмездия», которая включала возможность применения ядерного оружия первым в ответ на обычную советскую агрессию. В 1968 году это было заменено на «гибкое реагирование», призванное обеспечить целый ряд обычных и ядерных вариантов для повышения доверия к сдерживанию, не прибегая к ядерному ответу. Эта базовая стратегия балансирования ядерного и обычного сдерживания с помощью «меча и щита» помогла НАТО пережить остальную часть холодной войны, помогая сдерживать советский экспансионизм.
Назад в будущее
После 1989 года НАТО стремилось построить более конструктивные отношения с Россией, одновременно управляя ключевыми рисками посредством диалога и контроля над вооружениями, переходя от меча и щита к меньшему «сбалансированному составу сил». Этот сдвиг был отражён в трёх стратегических концепциях НАТО после окончания холодной войны. Но аннексия Крыма Россией в 2014 году и разжигание конфликта на Донбассе фатально подорвали новый подход НАТО. В результате декларация саммита в Уэльсе 2014 года перезагрузила отношения с Россией, поставив партнёрство на лёд, и вернула сдерживание на первый план. НАТО увеличило расходы на оборону, создало новые силы реагирования повышенной готовности и вернулось к своим корням передового присутствия - хотя и в гораздо меньших масштабах, чем силы «щит холодной войны», — с четырьмя миссиями размером с боевую группу в странах Балтии и Польше. Признавая возросшую значимость мер, не связанных с войной, НАТО также впервые добавила невоенные киберугрозы и гибридные угрозы к своей гарантии коллективной обороны, предусмотренной статьёй 5.
Вторжение Путина на Украину 24 февраля 2022 года решило судьбу стратегии НАТО после окончания холодной войны. В ответ новая концепция, опубликованная в Мадриде, вернула России статус противника времён Холодной войны, охарактеризовав её как «самую значительную и прямую угрозу безопасности союзников, а также миру и стабильности в Евроатлантическом регионе». Он также обязался «значительно усилить сдерживание и оборону для всех союзников». Чтобы реализовать новую концепцию, Столтенберг объявил о «фундаментальном сдвиге в нашем сдерживании и обороне», основанном на трёх столпах:
-
больше передовых боевых подразделений,
-
больше заранее подготовленной техники и
-
больше сил усиления высокой степени готовности.
Отправная точка
И все же Мадрид не был революцией, на которую рассчитывали многие восточные союзники НАТО. Вместо преобразующего перехода к надёжной передовой обороне новая позиция НАТО будет выглядеть для некоторых как чуть более плотное прикрытие. Как признал министр обороны Великобритании Бен Уоллес перед саммитом: «[восточные союзники] выиграли спор о том, что стратегия "прикрытия" на самом деле не соответствовала тому, что мы видели, как это происходило на Украине. Первый бой - самый важный бой». Тем не менее, кажется маловероятным, что эти союзники надолго будут удовлетворены тем, что новая доктрина НАТО даст им значительно больше шансов выиграть первую битву за свою отчизну, чем они имели до саммита. Как выразился один эстонский чиновник: «Нам нужно перейти к сдерживанию через отрицание. Нам нужна надёжная военная конструкция на Восточном фланге, которая будет сдерживать Путина».
К счастью, Мадрид для НАТО был отправным пунктом, а не конечным пунктом назначения. Даже если некоторые союзники по-прежнему не в восторге, стратегическая концепция устанавливает новый уровень амбиций и даёт НАТО политическое преимущество для укрепления своей позиции с течением времени. Концепция возвращает ядерный меч НАТО на передний план - «подтверждая уникальную и чётко выраженную роль ядерного сдерживания» - и возвращает щит, переходя от прикрытия силами передового базирования к «сдерживанию и обороне, переориентируясь с помощь мощных, в действии, многодоменных сил, готовых к боевым действия». Переход к сдерживанию через отрицание касается не только территориальной обороны — он также обновляет и расширяет концепцию современной стратегической среды, подтверждающей, что гибридные, кибератаки или атаки в космосе могут «ссылаться на 5-ю статью Североатлантического договора».
Чтобы соответствовать этому новому уровню амбиций, в ближайшие месяцы союзники по НАТО должны реализовать эту концепцию с помощью трёх инициатив, вдохновлённых стратегией времён холодной войны:
-
«заточить меч»,
-
«укрепить щит» и
-
«вернуть ежа».
Это означает:
-
повышение надёжности ядерного потенциала НАТО,
-
инвестиции в передовую оборону с использованием обычных сил и
-
повышение устойчивости восточных союзников к сдерживанию и сопротивлению всем формам российской агрессии.
Заточить меч
Во-первых, НАТО должно оттачивать свой ядерный меч посредством модернизации, сигнализации и доктрины. Ядерная позиция НАТО, основанная на стратегических ядерных силах Соединённых Штатов, Соединённого Королевства и Франции и включающая неядерных союзников посредством соглашений о совместном использовании ядерного оружия, остаётся её самым мощным сдерживающим фактором. Всё же, доверие к средствам ядерного сдерживания НАТО Россия подрывает модернизацией и передачей нуклеарных сигналов.
Во-первых, модернизация. По данным НАТО, Россия модернизировала большую часть своих стратегических ядерных сил за последние два десятилетия, одновременно разрабатывая новые системы доставки. К ним относятся гиперзвуковые ракеты и новые технологии, такие как беспилотная ядерная торпеда. Кроме того в этом регионе Россия имеет гораздо больше нестратегических ядерных вооружений: 1500 единиц по сравнению примерно с сотней американских гравитационных бомб B61. Это оружие выходит за рамки Нового договора СНВ, который в прошлом году был продлён до 2026 года. Чтобы убедиться, что баланс угроз продолжает сохраняться, союзники по НАТО должны полностью поддерживать усилия США по модернизации своей ядерной триады и обновлению их возможностей совместного использования ядерного оружия.
Вторая проблема - это передача нуклеарных сигналов. С самого начала своего вторжения Владимир Путин использовал ядерные угрозы, чтобы сдерживать НАТО от вмешательства. Хотя это вызывает беспокойство и безответственно, это ожидаемо в соответствии с российской доктриной. Как отмечают Майкл Кофман и Аня Лукьянова Финк, «российская стратегия сдерживания через внушение страха в соответствии с военной угрозой интенсивно использует передачу ядерных сигналов, что служит для создания впечатления, что страна гораздо свободнее в суждениях об использовании своего ядерного оружия, чем это имеет место на самом деле». Этот план действий включает в себя угрозы жизненно важной инфраструктуре. Как выразился экс-президент Дмитрий Медведев: «Аварии могут случиться и на европейских АЭС». Ученый-ядерщик Кристин Вен Бруусгаард утверждает, что ядерная стратегия России связана с несовершенством её обычных вооружений. Поэтому сейчас ключевой вопрос заключается в том, приведут ли тяжёлые потери на Украине к тому, что Москва станет более безрассудно обращаться со своим собственным ядерным мечом — как для управления эскалацией на Украине, так и для сдерживания вмешательства НАТО.
Дилемма для НАТО та же, с которой он столкнулся во время холодной войны: нежелание Запада применять ядерное оружие даёт России рычаги воздействия, позволяющие как рисковать обычным нападением, так и угрожать применением ядерного оружия, не опасаясь ответных мер. Этот недостаток можно было бы устранить, обновив доктрину НАТО новым «гибким реагированием». Во время холодной войны эта доктрина заполнила разрыв между обычной обороной и массированным ответным ударом, добавив промежуточный вариант «преднамеренной эскалации» с помощью неядерной силы или выборочных ядерных ударов. Принятие подобной политики НАТО сегодня может быть осуществлено без снижения порога для применения ядерного оружия — шаг, который может разделить союзников и подорвать сплочённость.
Новое «гибкое реагирование» особо выделяет, и усиливает возможность обычного ответа на российскую эскалацию (например, нападения на склады оружия в Польше или Румынии, которые становятся более вероятными по мере затягивания войны на Украине). Эта угроза будет зависеть в первую очередь от американского глобального ударного комплекса и его способности к воздушно-космическому нападению, которые вызвали настоящий страх в России. Эта стратегия была бы формой балансирования на грани «руки прочь от руля», основанного на вероятности того, что любой высокоинтенсивный обмен между НАТО и Россией обостряется в ядерной сфере. Это рискованный гамбит, учитывая присущую неопределённость движущих сил эскалации. Но это может оказаться предпочтительнее альтернативы относительно уступки Москве принудительного преимущества или снижения НАТО собственного порога применения ядерного оружия.
Укрепить щит
Любое заострение ядерного меча НАТО также потребует укрепления его обычных вооружённых сил передового оборонительного щита. Точно так же, как обычные и ядерные стратегии России взаимосвязаны, так же происходит в НАТО. Во время холодной войны Североатлантический альянс компенсировал зависимость от массированного ответного удара, создав крупные силы щита передового развёртывания для сдерживания обычных нападений. Как объяснил в 1961 году американский генерал Лорис Д. Норстад, тогдашний верховный главнокомандующий союзниками в Европе:
«Существенная обусловленность места, на которое мы должна поставить ядерное оружие, отражена в наших планах; тем не менее, по мере улучшения или увеличения обычных возможностей, очевидно, что при определённых условиях должна быть возможность повысить уровень участия, при котором такое оружие должно быть введено в бой».
Доверие к средствам сдерживания, обеспеченных во время холодной войны силами щита НАТО, было результатом их размера и масштабности. Это, реально, что в то время как угрожающая риторика Путина в отношении НАТО напоминает холодную войну, физическая угроза со стороны вооружённых сил России таковой не является. В 1987 году баланс сил в Центральной Европе благоприятствовал странам Варшавского договора, которые располагали 69 дивизиями передового развёртывания и более 20000 танков, по сравнению с 37 дивизиями НАТО и почти 10000 танков. Сегодня, когда погибло до 80000 человек, может оказаться правдой, что «действия России на Украине до сих пор свидетельствуют о том, что баланс сил в Европе является менее пугающим для НАТО, чем считалось ранее».
Тем не менее, было бы неразумно сбрасывать со счетов угрозу со стороны России для Восточной Европы. Путин уже заявил о своих намерениях: у него есть незаконченное дело, чтобы исправить «величайшую геополитическую катастрофу века», распад Советского Союза. Учитывая, на что он пошёл на Украине, понятно, что многие в бывших советских республиках со значительным этническим русским населением опасаются, что они могут стать следующими. Как выразился начальник обороны Литвы генерал-лейтенант Вальдемарас Рупсис: «Через некоторое время … они попытаются угрожать нам военными средствами. Вы можете увидеть». Поэтому, возможно, было бы разумно, чтобы военные планировщики НАТО, как они это делали во время холодной войны, планировали на фоне «максимальных намерений» России.
Теперь, когда они установили чёткий уровень амбиций, НАТО следует воспользоваться моментом и развернуть надёжные передовые силы «щита», которые дадут её членам больше уверенности в том, что они не будут стёрты с лица земли. Они должны начать с выполнения своего мадридского обязательства по расширению «существующих боевых групп до подразделений размером с бригаду, где и когда это потребуется». В этом случае «где» - это три прибалтийских государства и Польша, а «когда» - как можно скорее как физически возможно. Как и после 2014 года, эти четыре страны НАТО остаются наиболее уязвимыми перед российской агрессией. Возглавляемое Великобританией присутствие в Эстонии наиболее близко к достижению этой цели, поскольку там развёрнуты две боевые группы. Союзники не должны останавливаться на бригадах, а работать над созданием боеспособных дивизий во всех четырёх странах - то, о чём страны Балтии просили перед Мадридом. Приверженность США постоянному размещению штаба 5-го армейского корпуса в Польше может послужить основой для формирования и командования там более крупными соединениями, в то время как Великобритания уже оказала практическую поддержку в создании «командной структуры на уровне дивизии в Эстонии».
Сколько будет достаточно? Помимо сил, уже развёрнутых с начала войны, сотрудник Брукингского университета Майкл О'Хэнлон предполагает, что 15000 военнослужащих США в странах Балтии и Польше, подкреплённых европейскими и канадскими союзниками, «являются доступным и разумным ответом на возросшую российскую угрозу передовым регионам НАТО». Это приблизило бы присутствие НАТО к локальному соотношению обороняющихся и наступающих сил 1:3, что вызывает некоторое доверие у военных аналитиков. Сосредоточение внимания на странах Балтии и Польше также является благоразумным из-за отсутствия у них стратегической глубины: здесь подкрепления наших баз будут иметь меньшее значение (и большее в других местах). Тяжёлая дивизия США в Польше имела бы также преимущество в возможности «тренироваться пока она сражается» вместе с польскими и другими союзными силами, облегчая и поощряя развитие местных дивизий, причём сдерживая Россию своим присутствием.
Наращивание передового развёртывания сил НАТО на Востоке будет непростым делом: если бы это было так, НАТО уже в Мадриде сделало бы это. В Соединённых Штатах была широкая двухпартийная и общественная поддержка нескольких значительных пакетов военной помощи Украине и передислокации более 20000 американских военнослужащих в Европу. Впрочем, последний тайваньский кризис демонстрирует настоятельную необходимость сосредоточиться Соединённым Штатам на Китае, что может помешать расширению военного присутствия США в Европе. Европейские вооружённые силы могли бы восполнить этот пробел, однако после десятилетий сокращения численности многим странам не хватает высококлассных сил, необходимых для создания крупных сухопутных формирований, не говоря уже о воздушных и морских компонентах. Хотя, после вторжения России, Европа взяла на себя исторические обязательства по увеличению расходов на оборону, потребуется время, для обеспечения развёртывания сил. Существует также дополнительная проблема обеспечения того, чтобы развёртывание действительно успокаивало, а не пугало местное население.
Верните ежа
Наконец, НАТО должно вернуть свою «защиту ежа». Подобно ежу – мирному существу, пока на него не нападут, – концепция «активной обороны» времён холодной войны обещала сдерживать нападение, сводя к минимуму дилемму безопасности, связанную с наращиванием сил. Она состояла из трёх элементов:
-
силы прикрытия, предназначенные для нападения из засад и разрушения передовых частей армии вторжения;
-
«оборона в секторе», использующая естественную местность для направления продвижения и уничтожения вражеских сил; и
-
контратака, чтобы вернуть утраченную территорию, причём цель - силы тылового эшелона.
Позже эта концепция эволюционировала от «линейной» к «манёвренной» обороне, используя новые технологии и доктрину (включая американскую концепцию «воздушно-наземного сражения»). Военные планировщики НАТО должны учитывать собственную концепцию активной обороны России, обновляя активную оборону, исходя из первых принципов. Стоит рассмотреть несколько отправных идей.
Одной из идей развития сил прикрытия является «укрепление доверия обороне», концепция конца холодной войны, которая балансирует на грани сдерживания и провокации. Она предлагает «паука в паутине», рассредоточенные, высокомобильные активы с возможностью быстрого расширения масштабов, за счёт заранее размещённого оборудования и логистики. К ним могут относиться противотанковое оружие, мобильные беспилотники и артиллерия, которые использовались вооружёнными силами Украины для обороны и ответного удара. Последние исследования Центра стратегических и бюджетных оценок предполагает, что современные управляемые ракеты, артиллерийские и миномётные системы (G-RAMMM) могут «значительно расширить географические районы, где российские войска могут столкнуться со смертельными угрозами, подобными тем, с которыми они столкнулись на севере Украины». Идя дальше, авторы выступают за балтийскую стратегию «мини A2/AD», направленную на то, чтобы свести на нет российское наступательное преимущество близости, препятствуя доступу с помощью G-RAMMs и систем противовоздушной обороны малой и большой дальности.
Высокоточный удар с большой дальности также позволил бы выбрать цели в глубине для поддержки контратак, однако для их обеспечения или развёртывания могут потребоваться более крупные союзники. Более дешёвым вариантом может быть так называемые «тыловые войска», разработанные НАТО, с использованием сил специального назначения и невоенных подпольных подразделений, во время холодной войны. С этой целью в докладе Атлантического совета содержится призыв к расширению деятельности сил специальных операций США и Европы, причём авторы Центра стратегической и бюджетной оценки рекомендуют создать в Эстонии новый Центр передового опыта НАТО в области специальных боевых действий. В более широком смысле они утверждают, что новая оперативная концепция НАТО для «глубоких ударов по войскам второго эшелона» может «в значительной степени» содействовать сдерживанию России.
Такая концепция должна включать то, что Эйзенхауэр назвал «чрезвычайно значительной морской и воздушной силой», которой обладают союзники по НАТО. В сфере авиации НАТО следует преобразовать свою существующую миссию по охране воздушного пространства в интегрированную миссию противовоздушной и противоракетной обороны. Миссия по противовоздушной обороне потребует увеличения потенциала многонациональных сил, которые выполняют миссии НАТО по патрулированию воздушного пространства в странах Балтии, Польше, Румынии и Венгрии, при одновременном обновлении правил применения оружия пилотами в ожидании более агрессивной позиции России. Тем не менее, основная часть воздушных сил, задействованных в активной обороне, должна базироваться в Западной Европе, чтобы повысить живучесть при выполнении задач ответного удара. Миссия противоракетной обороны потребует развёртывания в регионе большего количества систем противовоздушной обороны средней и большой дальности — например, увеличения количества зенитно-ракетных комплексов Patriot или National Advanced, развёрнутых в Польше и странах Балтии. Внедрение может быть достигнута за счёт существующих рамок Интегрированной системы противовоздушной и противоракетной обороны НАТО.
Что касается вклада военно-морских сил НАТО, в одном исследовании предлагается увеличить количество постоянных морских групп НАТО с двух до пяти, для усиления возвожности НАТО патрулировать и охранять свои территориальные воды от Балтийского до Чёрного морей. Постоянное присутствие Объединённых экспедиционных сил под руководством Великобритании в Балтийском море также добавляет ещё один уровень сдерживания и должно быть усилено - особенно теперь, когда в регионе развёрнута их штаб — квартира. Морская оборона НАТО в регионе Балтийского моря также выиграет от присоединения Финляндии и Швеции к Североатлантическому союзу. Морские силы также могут усилить способность НАТО к контрнаступлению за счёт высокоточных ударных снарядов, запускаемых с поверхности и из-под поверхности.
Последним элементом новой системы «защиты ежа» для НАТО является сдерживание так называемых гибридных угроз ниже порога вооружённого нападения. Они были описаны как современный разрыв Фульда, или наиболее вероятное направление нападения России. Как указывается в новой концепции НАТО, угрозы распространились в натуральном виде по всему космосу и киберпространству, включая «принудительное использование политической, экономической, энергетической, информационной и другой гибридной тактики». Несмотря на то, что НАТО является военным альянсом, ресурсы НАТО выходят далеко за рамки обычных военных возможностей, включая сложные возможности в области стратегических коммуникаций, информационных операций, киберзащиты, наступательных кибернетических и контргибридных военных групп. При этом НАТО выиграет от более тесной координации с Европейским Союзом и Европейским Центром передового опыта по противодействию гибридным угрозам, базирующимся в Хельсинки, для распространения передового опыта в области «тотальной обороны» в стиле холодной войны, особенно с учётом того, что Финляндия и Швеция преуспели в этом направлении. В прошлом месяце крупнейшие в истории Эстонии военные учения показали, как их резервные силы могут действовать совместно с силами десяти союзников по НАТО для обеспечения «тотальной обороны». Его название? Упражнение «Ежа».
Как и во время холодной войны, задача НАТО будет всё чаще заключаться в одновременном сдерживании всех форм агрессии: подпороговой, обычной и ядерной. Чтобы соответствовать уровню амбиций, согласованному в его новой стратегической концепции, НАТО следует активизировать сдерживание, заточив свой меч, укрепив свой щит и вернув свою оборону ежа. Мадрид был важной отправной точкой для НАТО, но путь Североатлантического союза к усилению обороны и сдерживания только начался.
Шон Монаган — приглашённый научный сотрудник программы «Европа, Россия и Евразия» в Центре стратегических и международных исследований, где он занимается вопросами НАТО, европейской безопасности и обороны. Вы можете найти его в Твиттере @SMonaghanCSIS.
Фото: Главное командование вооружённых сил в Twitter
Источник: https://warontherocks.com/
В. Вандерер
Публикации, размещаемые на сайте, отражают личную точку зрения авторов.
dostoinstvo2017.ru
